Вереск и Полынь
Шрифт:
– Вы мне не доверяете, вот и всё. Но с головной болью я могу помочь, если пожелаете.
– Пожелаю.
– Присядьте, – и Юстас обхватил ладонями голову своего пациента и начал читать старую молитву амаргов:
– Белый шалфей, эхинацея, косички из сладкой травы и свет юкили, сила твоя, мудрость твоя через мои руки да придёт.
Он далеко не всегда говорил что-нибудь, когда снимал боль, но решил, что человека, интересующегося мифологией, это должно впечатлить.
– Поразительно, – сказал
– Это временный эффект.
– Что нужно сделать, чтобы он стал стабильным?
– Понять причину. Дайте мне пару дней на то, чтобы я подобрал вам нужное лечение.
– День. Дня вам хватит.
– Завтра у меня показ. Я ведь манекенщик.
– Хорошо. Послезавтра утром.
– Не хотите прийти посмотреть?
– Нет. Я вас больше не задерживаю.
– Хорошего вечера, – улыбнулся Юстас и покинул кабинет министра. Вернувшись домой, он первым делом позвонил Эфе и проговорил:
– Мне нужна информация из всех медицинских карт Тода, которые он только заводил. Особенно меня интересуют анализы и прочие обследования.
– А что, сам уже мух не ловишь? Или ты не такой гениальный знахарь, как о тебе говорят?
– Я ловлю и мух, и змей. Я прекрасно знаю, что у Тода. Мне нужно, чтобы мой диагноз не совпал ни с одним из тех, которые ему уже поставили. И я не хочу брать у него анализы, я должен быть ещё гениальнее, чем я есть.
– Как быстро?
– Завтра.
– Всё будет, – и Эфа положил трубку.
На следующий день Эриш с удивлением обнаружил брата дома, хотя полагал, что тот будет вовсю готовиться к показу. Юстас сидел на диване в гостиной и внимательно читал какие-то бумаги, очень похожие на медицинские документы.
– Надеюсь, это не твоё, – Эриш взял одну из бумаг.
– Это вообще-то врачебная тайна! – Юстас выхватил результаты анализов обратно.
– Это ведь Тода?
– Да, его.
– И что там такого таинственного, что мне нельзя знать?
– Ты всё равно в этом ничего не понимаешь, братец лис.
– Допустим, я не все слова там понял, но в целом…
– Я завтра утром должен поставить ему достоверный диагноз. А он очень подозрительный.
– Тод? Если бы он не был подозрительным, тебя бы не отправили с ним работать.
– Братец лис, и ты меня ещё туканом зовёшь. Так, – Юстас взглянул на часы, – мне надо бежать в «Ирбис». А это всё…
Он собрал все бумаги и отправился с ними на кухню. Когда туда пришёл Эриш, он увидел, что брат сжигает их в раковине.
– Это что за костёр? – поинтересовался он. – Вроде мы не на празднике в Тиере.
– Я запомнил всё, что нужно, а Тод ни в коем случае не должен узнать, что в моих руках были его анализы.
– Звучит отвратительно.
– Я знахарь, меня трудно таким смутить, – и Юстас включил воду.
Понимая, что Тлалок будет недоволен, он решил обязательно выдать старому слуге премию и поехал в «Ирбис», где ему предстояло познакомиться с главной изюминкой показа – огромным жёлтым питоном по кличке Одуванчик. Юстас живо представлял себе реакцию Эриша на его эффектное появление с этой милой рептилией, но с другой стороны, это было весело.
Молодые перспективные дизайнеры Свит и Кейдж представляли свою первую коллекцию, на которую их вдохновила культура Феса и Фейсалии. Первый выход Юстаса был вполне стандартным – он демонстрировал костюм, вышитый фейсальскими узорами, и необычным была только вуаль на лице, такая же, как у девушек-моделей. Второй его выход был в узорчатых брюках и полупрозрачной рубашке, а вот третий… Юстас надел просвечивающие брюки, жилетку на голое тело и вуаль, а затем ему на шею повесили Одуванчика. Эскот посмотрел на себя в зеркало и остался очень довольным собой. Дойдя до конца подиума и приняв эффектную позу для фотографов, Юстас бросил взгляд на Эриша. Выражение лица брата было таким, что ему стало смешно.
Вернув питона хозяевам и отправившись на общий финальный выход, Юстас внимательно осмотрел зал. Эфу он там не обнаружил, но агентов приметил. Мидори вообще сидел прямо на первом ряду. Что ж, возможно, сегодня оппозиция ничего и не готовила или у неё просто не получилось.
– Тебе не понравился Одуванчик, братец лис? – с улыбкой спросил Юстас, когда Эриш подошёл к нему после показа.
– Какой ещё одуванчик?
– Мой питончик.
– Как можно было так назвать питона?
– По-моему, милое имя.
– Он хотя бы был сыт?
– Да, я скормил ему манекенщика конкурента.
– Отлично. Кстати, нас Макс зовёт на прощальный ужин.
– Он опять уезжает?!
– Не он, гости из Ямато.
– Не пугай меня так больше. Ему ж нельзя уезжать сейчас. Он должен делать добрые дела и завоёвывать любовь электората.
– Добрые дела?
– Да. Бабушек там через дорогу переводить, макулатуру собирать.
– Братец суслик, ты уже выпил?
– Едем к Максу.
Эскоты едва вернулись домой, как в «Элизиуме» зазвонил телефон.
– Час ночи, какого вообще? – выругался Эриш и снял трубку. – Слушаю. Братец, это тебя, какой-то Кевин Стюарт.
– Ничего себе! – Юстас буквально вырвал трубку из рук брата. – Доброй ночи, господин Стюарт. Что случилось?
– Простите за поздний звонок, господин Эскот. У шефа проблемы. Вы не могли бы приехать?
– Куда?
– К нему домой, – и помощник министра назвал адрес.
– Сейчас буду.
– Ты не можешь сесть за руль, – проговорил Эриш, когда Юстас повесил трубку.