Верховные судороги
Шрифт:
— Могу я кое-что сказать? — неожиданно даже для самой себя выпалила Пеппер.
Все, кто присутствовал в Большом зале Верховного суда Соединенных Штатов, замерли как один человек. Время остановилось. И Пеппер с нарастающим ужасом поняла, что взгляды каждого из этих людей обращены на нее.
«О. Боже. Мой», — подумала она. В первый же свой день — в самый первый — она нагло перебила коллегу. И не просто коллегу. Председателя Верховного суда. «Отличное начало, девочка». В иерархии недозволенного это было проступком примерно таким же, какой совершает человек, ухитрившийся облевать папу римского, служащего торжественную мессу в соборе Святого Петра. Ей захотелось втянуть, точно черепаха, голову в свою мантию.
Судья Хардвизер, также несколько ошеломленный,
— Да, судья Картрайт. Разумеется.
После чего мозг Пеппер опустел, совершенно как экран сломавшегося компьютера. Она жала на все кнопки подряд, однако на экране так и продолжало мигать сообщение: «Ваш жесткий диск пуст».
— Я… — наконец выдавила она, — со всем должным уважением к…
Теперь Пеппер уже не могла вспомнить даже того, какое дело они обсуждают.
— …в данном случае… как мне представляется… все сводится к quem… [69] я хочу сказать, quasi modo…
69
Конечный (лат.).
Большой зал погрузился в тишину, глубокую и страшную, такую, в которой звуки, возникающие при столкновениях элементарных частиц, кажутся более громкими, чем бряцание цимбал.
Судья Сантамария склонился к микрофону и, обращаясь к адвокату, произнес:
— Это очень интересный момент, о котором я, должен признаться, не подумал. Итак, адвокат, не кажется ли вам, что в данном случае применимо также решение по делу «Квазимодо против Гильдии звонарей собора Парижской Богоматери»?
Большой зал словно взорвался от хохота. Хохот этот наполнил мраморное пространство, точно выпущенный из баллона гелий. Даже самые старые из старожилов суда не помнили, чтобы в нем когда-либо воцарялось веселье столь легкомысленное. И судья Хардвизер, которому лишь большим усилием воли удалось не присоединиться к нему, застучал молотком по столу, призывая присутствовавших к порядку.
Пэги Плимптон вошла в кабинет Пеппер и обнаружила нового члена Верховного суда плачущим навзрыд.
— Во время моихпервых прений, — сказала Пэги, — я одурела до того, что все время ссылалась на «Гидеон против Уиллрайта».
Пеппер, промокнув глаза, туповато уставилась на нее.
И Пэги прибавила:
— Хотя имела в виду, разумеется, «Гидеон против Уэнрайта». Так что, позвольте вам сказать, дорогая моя, слово «оторопь» — это отнюдь не пустой звук.
— Спасибо, Пэги, — и Пеппер трубно высморкалась в бумажную салфетку, — вы меня очень утешили.
На следующий день газета «Вашингтон пост» предоставила ей возможность пожать бывший вполне предсказуемым урожай позора: в разделе «Стиль» появилась статья о первом участии телевизионного судьи в прениях сторон. В виде иллюстрации к статье прилагалась фотография — кадр из фильма «Горбун из Нотр-Дама», — на которой у предлагающей Квазимодо глоток воды Морин О'Хара было лицо Пеппер.
Впрочем, имелась там и еще одна ложка дегтя, предназначенная для совсем другого человека и принявшая на этот раз вид заголовка:
ДЕКСТЕР МИТЧЕЛЛ СТАНОВИТСЯ (НАКОНЕЦ-ТО) ПРЕЗИДЕНТОМ.
СЕНАТОР ОТ ШТАТА КОННЕКТИКУТ СЫГРАЕТ ГЛАВНУЮ РОЛЬ В НОВОМ ТЕЛЕСЕРИАЛЕ
У Пеппер, обнаружившей во втором абзаце этой статьи хорошо знакомую ей фамилию, округлились глаза.
Бадди Биксби, продюсер сериала «Шестой зал суда» и нескольких реалити-шоу, подтвердил сегодня информацию о том, что он предложил сенатору Декстеру Митчеллу (штат Коннектикут) сыграть главную роль в проектируемом для показа в прайм-тайме драматическом сериале, носящем ориентировочное название «ПРЕСОШ». Это словечко используется Белым домом как аббревиатура для «Президент Соединенных Штатов».
Биксби сказал, что мысль попробовать сенатора Митчелла на эту роль пришла ему во время слушаний, посвященных кандидатуре Пеппер Картрайт.
«Я занимаюсь моим делом достаточно долго для того, чтобы научиться распознавать талант с первого взгляда, — сказал Биксби во время интервью, которое он дал нам по телефону из своего офиса на Манхэттене. — У него есть все, что нужно, — ум, внешность, способность внушать доверие. Он видел и сделал многое. Из него получится абсолютно достоверный президент. И кто знает, к чему это приведет, — со смехом закончил продюсер. — Посмотрите, что произошло с последним моим открытием».
Его жена, Пеппер Картрайт, стала недавно членом Верховного суда. Сейчас супруги, как сообщают, разводятся. Кроме того, Биксби предъявил судье Картрайт иск, обвинив ее, после того как она покинула «Шестой зал суда», в нарушении условий контракта.
Глава 16
Число репортеров, явившихся на его прощальную пресс-конференцию, порадовало Декстера. Бадди хотел, чтобы она состоялась под открытым небом, у западного фронтона здания Капитолия, — там, где теперь проводятся инаугурации новоизбранных президентов США. Декстер поразмыслил над идеей Бадди и благоразумно от нее отказался. Хватит с него западного фронтона. Для нынешних его целей вполне сгодится и мемориальный зал Строма Термонда. [70] Пресс-секретарь Декстера позаботился о том, чтобы в поле зрения камер, которые будут направлены на трибуну бывшего сенатора, попал бюст Дж. Ф.К. — это позволит загрузить в подсознание зрителей напоминание о еще одном сенаторе из Новой Англии, который сумел подняться на самый верх.
70
Термонд Стром (1902–2003) — консервативный политик, выступавший, в частности, за сохранение сегрегации, в 1981–1987 годах — председатель сенатского Комитета по судопроизводству. В 1996 году — в возрасте 98 лет и 94 дней — стал обладателем рекорда долголетия среди сенаторов.
— Сегодняшний день для меня — день горькой радости, — начал Декстер, потупясь и прикусив нижнюю губу — приемчик, который он позаимствовал у одного великого политика. Затем он поднял внезапно наполнившийся отвагой взгляд на Терри — «спутницу моей жизни», как назвал ее Декстер. Застрекотали, точно адские сверчки, затворы фотокамер. На миг в лицо Декстера ударил свет, настолько сильный, что он даже испугался — так и ослепнуть недолго. Терри изо всех сил старалась сохранять сокрушенный вид, хотя внутренне приплясывала от разнузданной радости: Де-нежки идут, де-нежки идут!Декстер коротко и ободряюще покивал спутнице жизни, словно говоря: «Я знаю, нам будет трудно, милая, но вместе мы с этим справимся». И Терри ответила ему взглядом, говорившим: «Да, дорогой, мне ужетрудно. Я трачу столько сил, чтобы удержаться от крика: „Наконец-то свободна, наконец-то свободна! Хвала Всемогущему Господу — я наконец-то свободна!“» Она старалась не думать о новой, гораздо большей, чем прежняя, квартире. И о пляжном доме. И о доме на юге Франции. О том, что ей не придется больше проводить дни на К-стрит, пресмыкаясь перед коллегами мужа в попытках разжиться субсидиями для железных дорог.
Звук мужнина голоса вырвал ее из упоительных грез и с хрустом впечатал в грубую реальность. О чем это он говорит? Терри услышала фразу «десятилетия на службе общества». О нет, господи, нет. Пожалуйста, кто-нибудь, прервите его вопросом, иначе мы будем торчать здесь, пока не растают полярные льды.
— Когда я двадцать три года назад впервые попал в Вашингтон, — говорил Декстер, — он мало чем походил на город, в который обратился ныне…
Да чем уж он так не походит на любой другой? Ради всего святого, Декс. Ну, кто-нибудь — ну, хоть из любви к Богу — задайте ему вопрос…