Верховный маг крепости Глад
Шрифт:
– Мы не торопимся, - заверяю магистра, - Да и вина у меня еще достаточно.
Зигрейн теребит пальцами золотую цепь на шее. Глубокий вдох.
– Кромвел не любил вопросов. Особенно вопросов о том, как он попал на пост магистра ордена. Безызвестный, слабый, сварливый, он любил две вещи - золото и власть. Не любил он много чего, но больше всего - магов и вопросов о своем прошлом. А если спросить о семье, то он буквально взрывался яростью. В общем, скрытный был человек. Пусть сам он и не распространялся, как стал магистром и вообще попал в орден. Слухи не заткнешь.
–
Магистр кивает.
– Когда я вступил в орден, то меня почти тут же просветили, чтобы сам не спрашивал и по шее не получил. Кромвел когда-то был старостой одной деревни в Трехозерье. Имел семью и все что положено честному человеку. А потом уехал он с обозом в столицу, по делам, а вернулся на пепелище. Виновны в том были маги.
Я встретился с Фресом взглядом. Он пожал плечами, я такой истории тоже не слыхал. Зигрен заметил наши переглядывания.
– Это должна были быть зачатки ужасной эпидемии, - осторожно замечаю я, - иначе гильдия так бы не поступила.
– Я тоже так считаю, - быстро сказал Зигрейн, - Однако, представить чувства человека, когда вместо дома и семьи он увивит лишь пропеченную до углей землю... Ни души, ни одного выжившего. Жена, дети, соседи, друзья - все пепел.
Магистр дернул плечом.
– Неизвестно, что было дальше. Спустя десяток лет в столице из ниоткуда появился удачный делец, имеющий связи среди знати, деньги и расположение самого императора. Кромвел вился вокруг аристократов, всегда на виду. В ордене золотого льва погибает прошлый магистр, неудачно упавший с лестницы посреди ночи. А на следующий день цепь примеряет Кромвел. Почти вся верхушка ордена звенела золотом в кошелях, они возвели его в ранг ночью, возложив золотую цепь на плечи. Все произошло быстро, чисто, с молчаливого ободрения влиятельных лиц имперского двора. С этого момента приказы Кромвела обрели в ордене абсолютную власть.
– И рыцари смерились с этим?!
– Торуг не сдерживает чувств, грохнул кулак об стол.
Зигрен прожигает Торуга взглядом, заиграли желваки на скулах. Молодой Зигрейн не застал этих моментов, но слова Торуга сильно ранили. Неожиданно ответил Цестус.
– Пришлось, - кратко бросает слово.
Единственное слово командора ордена падает на голову Торуга словно камень. Он быстро поворачивается к командору.
– Что значит 'пришлось'? Вы же рыцари! За правду, за честь кровь льете. Или бронька на вас так, посверкать на солнышке?
– То и значит!
– рявкнул Зигрейн, - У нас строгие правила, дисциплина, наконец! Не то, что у вас тут!
– Чего вякнул?
– Торуг опасно щурит глаза, губы обнажают предвкушающий драку оскал.
– Зубы прикрой, - веско роняет Цестус, - Кулак залетит.
Бедный управитель, Милоша зажимают взглядами два воина. Цестус и Торуг привстают, возвышаются над головой управителя. Милош невозмутимо разрезает мясо на тарелке, а над ним нависают горой двое. Торуг как вставший на дыбы медведь, Цестус несокрушимым утесом.
– Кгхм, - кашлянул Фрес, взмах руки, на столешницу веско падают боевые перчатки. Бокалы на столе дрогнули.
Управитель отвлекается от мяса, нож в пальцах крутнулся, издав свист разрезаемого воздуха. Почему-то самым опасным выглядит именно управитель.
– Вы же не собираетесь затеять драку?
– скромно спрашивает Милош, - Рассказ очень интересный, можно дослушать?
Управитель меня позабавил. Я видел, как он таким же спокойным голосом распекал дочь, когда та была еще совсем малышкой и творила глупости. Подействовало и на суровых мужчин. Цестус и Торуг окинули взглядом управителя, меня, перчатки Фреса. Уселись, молча. Извиняться никто не стал.
– Пусть это только дело ордена, - спокойным голосом говорит Зигрейн, - Но я скажу. У нас любое неподчинение приказу карается. Магистр обязан лично срубить голову наглецу. Это если кратко передать суть наших клятв. Каждый рыцарь золотого льва знает, на что идет, давая клятвы. Это правило спасало орден, работало веками, пусть и дало осечку один раз. Нам с этим жить, и не вам нас судить.
– Поговорим об этом в другой раз, - вмешиваюсь я.
– Да, - соглашается магистр, опускает руки под стол, - Перейду ближе к делу.
– Замри!
– хлестко приказывает Торуг, - Руки!
Лицо Зигрейна пересекает паскудная ухмылка. Скаля зубы, как дикое животное, он медленно цедит сквозь зубы:
– Что-то не так?
Голос магистра хрипит, как несмазанные петли. Я насторожился. И тут на всю крепость громко звенит бой колоколов. От звонкого 'Дон!' ноют зубы, в этом зале колокол слышно особенно хорошо.
В двери вламывается Оргмар, он зажимает ладонью плечо, сквозь пальцы сочится кровь. За ним стремятся в зал двое элитных воинов, что стояли на страже. Взгляды воинов не отрываются от сидящих за столом рыцарей ордена. Я вскакиваю на ноги.
– Рыцари атакуют вместе с тварями! Они с Мологом заодно!
– Оргмар резко мотает головой в сторону Зигрейна.
Я отвлекся буквально на секунду. Зигрейну хватило. Резкий бросок кистью, в воздухе мелькает что-то маленькое и белое. Тупой удар в шею, как комар укусил. Я быстро поднимаю руку, пальцы натыкаются на что-то острое, выдергиваю, чувствуя, как по шее бежит теплая струйка крови. Это оказалась игла, костяная маленькая иголка, со странными наростами, из них сочатся ярко желтые капли.
– Яд?
– Верно, - отвечает Зигрейн.
Это все, что он успел сказать. Воины налетают ураганом, пытаясь снести его. Мечи громят спинки стульев, норовя разрубить мебель наравне с плотью. Зал быстро превращается в поле битвы, летят щепки от разгромленной мебели, звенят по каменному полу кубки, под сапогами звонко крошится стекло бокалов. Безоружные рыцари умудрялись давать отпор. Не слабый отпор! Один из воинов с треском стекла впечатывается в пол, звенит по плитам меч. Воин с трудом поднимается на четвереньки, пальцы переломаны, теперь его правая похожа на странного паука, раскинувшего поломанные лапки в стороны. Он тянет поврежденную руку к груди и тихо скулит от боли.