Верховод
Шрифт:
– Во-от - "зачем"?.. Уголь палят.
– У-голь?.. Какой уголь?
И девочкам куда больше, чем мальчикам, хотелось посмотреть на старика и парня, которые делают уголь, но уже нырял впереди Генька, и они побежали за ним, боясь отстать.
На корову с медным колокольчиком наткнулись в лесу - пеструю, рыжую с белым, брюхатую, один рог обломан... Водила длинным хвостом, как веером.
– Ко-ро-ва!
– сказали враз обе девочки, очень удивясь.
– Смотри-и!.. И коло-кольчик!
–
– Это лесникова, - объяснил Федька, а Генька обернулся презрительно:
– Что? Коровы никогда не видали?
Пахло сырой травой, сверкало солнце на толстых листьях, вякал колокольчик.
– Грып!
– удовлетворенно сказал вдруг Генька, сорвал розовую сыроежку, разломил и бросил.
– Червивая!.. Вали дальше! Сейчас они пойдут!
Брошенный гриб поднял Миша, к нему подскочили девочки и смотрели на первую в их жизни сыроежку во все глаза: каждой хотелось разломить ее и разглядеть червяков.
– Откуда они, червяки?
– спросила Таня Мишу.
– А я знаю?
– отозвался сурово Миша.
И Генька кричал спереди:
– Вы итить так иди, когда вас взяли!
Вот и лес... Тот лес - настоящий, который видели только издали, который издали - синий... Наконец, лес, и дубы нельзя обхватить руками, и вверху только кое-где кусочками, клочочками небо, и так высоко оно, что больно шее.
Здесь девочки уже боялись отставать, здесь они держались как можно ближе к Геньке, который то и дело говорил однообразно, но зато чрезвычайно деловито:
– Грып!.. А вон еще грып!
Каждый гриб он разламывал тут же и червивые бросал и даже на Алешу, наиболее нехозяйственного из всех, действовал заразительно.
Толстые рыжие масленки выпячивали желто-зеленые рыхлые животы; хорошенькие сыроежки в розовых платочках выглядывали из-под палых листьев; аспидные свинухи со впадиной на спинке сами просились в руки, но Генька с Федькой искали только груздей, которые были хитрее и глубже закапывались в лесной сор.
Алеша, и Миша, и девочки пытались и сами разглядеть где-нибудь груздевый бугор, но мешало все что-то. То необыкновенно пестрая птица пролетит низко мимо, сядет на дуб и застучит носом.
– Какая это? Вон, эта!
– Дятел, - отзовется Генька презрительно.
Или еще заворкует, как голубь, над головою какая-то с пушистым хохлом, сизая с голубизною, большая, совсем чрезвычайная.
– А эта?
– Горлинка, - скажет Федька.
Но Генька вступит начальственно:
– Ан вовсе не горлинка, а витютень!
– Тю-тю-тя, - пытаются повторить девочки, и им смешно.
Но разноцветные глаза Геньки строги и тонкие губы надменны.
– Вы зачем сюда шли? За грыбами?.. Вот и занимайся грыбами, а то домой нечего будет несть.
Раздавил Федька груздёвую семью: как-то нечаянно
– Эх, чертушко!.. Вот уж чертушко растет!
– и толкнул он Федьку.
– Чего дерешься?
– уставился тот.
– Еще хочешь? На!
– ударил его Генька в плечо.
Федька поплевал на руки и сжал кулаки, однако Генька напал на него так стремительно, что сразу сшиб его с ног.
Федька сидел на земле и глядел на него с недоумением больше, чем с обидой, а Генька, отходя, говорил:
– Еще захочешь - еще получишь!
И тощие вихры его торчали, как петуший гребень.
Уже часа три прошло, как вышли из дому ребятишки, и уж проголодались младшие и потихоньку отламывали и жевали хлеб, но мало все-таки болталось нечервивых грибов в их корзинках, а Генька набил уже почти полную кошелку груздями.
И уж устали девочки, и Алеша с Мишей уже поглядывали кругом, нет ли где ручья, чтобы сесть и вволю напиться горстью, а Генька все вел их куда-то дальше, туда, где уж не видно было ни витютней, ни дятлов.
В лесу стало темнее вдруг.
– Что это? Затмение солнца?
– пропел Алеша.
– Туча нашла, - ответил Федька.
– Ого! Туча!
– крикнул Миша.
И тут же на него Генька свирепо:
– Чего кричишь? Тут тебе дом, что ли?.. Тут лес!
– До-ождь!
– пропел Алеша.
Действительно, несколько капель дождя упало.
– Этот пройдет сейчас, - объяснил Генька и приказал: - Расходись туда, ищи!.. Вози ногами!
Но стало еще темнее, потом дождь посыпался тяжелый и шумный, как град. Залопотали листья вверху и кругом, сверкнуло вдруг, и тут же гром ударил.
Ребятишки переглянулись испуганно и поглядели на Геньку.
Но тот прикрикнул:
– Чего стали?.. Я сказал - сейчас пройдет, значит, пройдет.
– Намокнем!
– испугалась Таня.
– От такого дождя намокнешь?.. Иди знай! Теперь не зима: высохнешь!
Гром еще догрохатывал, а Генька - волосы ершом и в разных глазах презрение и к дождю и к грому - двинулся, ногой разгребая сухолист; ребята за ним.
Только Таня шепнула Рае:
– Я боюсь... а ты?
Но Рая ответила:
– А дождь уж не капает.
И Федька впереди:
– Дождь и вовсе на город подался.
А Алеша наткнулся на стройный подорешник и радостно вскрикнул: "Грып!" - совсем как Генька.
Ребята вышли на полянку: направо и налево по большому дубу, посредине трава, но только вышли, зачастил вдруг снова дождь.
– На-мо-чит!
– басом предположила Таня.
– Ого! Вот он! Дождь!
– крикнул Миша и, вывернув голову, посмотрел на всех с большим любопытством. (Он любил дождь и вообще всякую воду.)