Вернись, а то убью!
Шрифт:
— Проследите… чтоб никто не ушел, только магам не попадайтесь на глаза… — прошу я древня и достаю верные дротики.
Показалось мне или действительно под кустами пронесся дружный шелестящий смех? Вот ведь… весельчаки, никогда бы не поверил, если сам не был знаком. В старых легендах дриады все как одна были зеленоволосыми девами, глубоко опечаленными изменой возлюбленного принца, предпочетшего им прекрасную эльфийку.
Смех пролетел еще раз, и я в который раз заподозрил, что духи все-таки читают мои мысли.
Вот только разбираться с ними
За передними лошадьми, еле передвигая от усталости ноги плетется несколько местных низкорослых коров, которых безжалостно хлещут едущие сзади мародеры. Да и с чего бы им жалеть чужую животинку, призванную через несколько минут стать мясом?
Я, как договорились, лежал неподвижно, ожидая, пока бандиты проедут мимо и намереваясь напасть с тыла, как вдруг один из них резко натянул повод.
— Актай, назад! — спешно разворачивая коня, рыкнул он на своем языке и я в который раз порадовался, что меня учили почти всем самым распространенным на континенте диалектам.
И теперь поздно задаваться вопросом, что насторожило или предупредило хитрого как лис главаря об опасности. Отсутствие знакомых запахов и звуков, заранее оговоренный сигнал, на который не получено ответа, или какая-то иная причина. Все это уже неважно, сейчас от меня требуется лишь одно — сделать всё, чтоб они не сумели уйти.
Мгновенно отбросив кошму, вскакиваю на ноги и один за другим швыряю в налетчиков, яростно хлещущих коней, несколько дротиков. Не разбирая, куда попасть, все равно это невозможно в предвечернем дождливом сумраке. Кто-то падает с коня, и испуганное животное, волочит хозяина за повод, захлестнувшийся на руке, другой, решив, что я тут один, спешно выхватил арбалет и почти успел выстрелить. Но только почти, подоспели маги, следившие за мной и вовремя сообразившие, что наш план провалился.
Замелькали в воздухе огненные шары и молнии, придавил бандитских лошадей к земле тяжелый ураганный порыв, качнувший даже меня. Но один из бандитов, ехавший самым последним, успел к этому времени развернуться, и, нещадно хлеща усталую лошадь, стремительно рвануть прочь.
— Духи, уйдет! — почти взмолился я, и услышал спокойное:
— Нет.
И действительно, лошадь беглеца вдруг резко остановилась, как-то странно попятилась, словно от края пропасти, видимой только ею, и развернувшись, понеслась прямо к нам, не обращая внимания на яростные удары нагайкой.
Ветвистая молния, пущенная рукой обозленной Олли, прервала эту скачку за пару десятков локтей до того места, где стоял я. Неудачно сбежавший бандит взвизгнул и рухнул с коня, и тот заученно остановился, тяжело дыша и кося в мою сторону полубезумными глазами.
Но меня сейчас интересовал вовсе не взмыленный жеребчик, а длинный сверток, переброшенный через его круп сзади куска кошмы, заменяющей налетчику седло.
— Тихо, тихо, — успокаивающе приговаривая по кангирски, провожу рукой по шее дрожащего животного, и крепко перехватываю повод, —
Пара шагов к кусту — и жеребчик крепко привязан к гибкой ветви, а я торопливо распутываю веревки, безжалостно притянувшие сверток к лошадиной спине, почти точно зная, что в нем.
Вернее, кто. И если моя догадка подтвердится… всех этих бандитов ждут уютные камеры крепости Дареслайт. Даже жалко… что там теперь навели идеальный порядок и с желающими встать на путь добродетели нянчатся как с тяжело больными. Вот этим точно не помешало бы хлебнуть чего-то пожестче. Ведь не от бедности и не от голода они совершают свои набеги… а в погоне за роскошью и славой отчаянных сорви-голов.
— Кто это, Таржен? — вездесущая Олли уже заглядывает мне через плечо, пока её друзья ловко связывают оглушенных и раненых бандитов.
Словно всю жизнь только этим и занимались, правду говорят, лучше один раз испытать на себе, чем сто раз услышать.
— Сейчас посмотрим, не тут же положить, прямо в лужу? — буркнул я, направляясь к шатру, где жила раньше шаманка.
Теперь они все лежат рядком под навесом, где хранили наворованное, и скоро к ним должны присоединиться подельники.
В шатре я торопливо развязал веревки сначала с той стороны, где у пленника предполагалась голова, и зло скрипнул зубами, так и есть, молоденькая селянка, почти ровесница Олли.
— Таржен… может, дальше я буду ее распутывать? — глухо бормочет магиня.
Оглянувшись, вижу стиснутые губы и потемневшие от ненависти прищуренные глаза. Все ясно, это она увидела почти оторванный рукав и след от нагайки ни предплечье.
— Успокойся, ничего особо страшного они с ней сделать не успели… — веревка наконец окончательно сдалась и я осторожно размотал кошму.
— Откуда ты знаешь? — настороженные глаза теперь недоверчиво изучают меня.
— Читал отчеты сыскарей, которые тут работают, — говорю ей чистую правду, — у этих дикарей принято измываться над пленницами по полной программе…
— Таржен… — в шатер заглядывает светловолосая голова Руна, — мы нашли еще одного пленника.
— Пленницу… — поправляю его, осторожно капая в кружку с водой заветный бальзам, но Рун энергично мотает мокрой шевелюрой.
— Нет, у нас мальчишка… сюда нести?
— А куда же? — хмыкнул я, — нам сейчас не до правил приличия.
Парнишка, принесенный Руном, еще моложе, чем уснувшая от действия снадобья селянка, и хотя избит он гораздо сильнее, но в сознании и рассматривает нас с еще недоверчивой любознательностью. Напоив и его исцеляющим зельем с каплей сонного, вылезаю из шатра, оставив освобожденных на попечение Олли.
Мне нужно многое проверить и еще больше сделать, но самое главное — срочно решить, как действовать дальше.
Если я сейчас поступлю так, как предписывает строжайшая инструкция, то через полчаса тут будет куча магов и сыскарей, а еще через несколько минут я буду сидеть в уютной гостиной собственного замка, пить горячий чай и наслаждаться семейным счастьем.