Вернись за мной
Шрифт:
— Коннор прав. Хотя мне было бы легче, если бы старик все еще был в доме, когда бы мы его подожгли, — добавляет Джейкоб.
Я согласен. Когда-то мой отец был хорошим человеком. Он любил своих детей, свою жену и свою ферму, отдавая всем нам каждую частичку себя. А потом мама умерла, и мы потеряли обоих родителей.
Тот добрый, веселый и трудолюбивый человек, который научил меня ездить на велосипеде и рыбачить, куда-то делся. Вместо этого он стал пустым пьяницей, который использовал кулаки, чтобы
А муж постоянно злился. На всех. На все. В основном на меня и моих братьев, за то, что мы напоминали ему о женщине, которую он любил, а Бог слишком рано забрал ее. Будто мы не скорбели о потере самой прекрасной матери, которая когда-либо у нас была.
Дек качает головой.
— Это единственное, что оставил нам этот мерзавец, а это место стоит миллионы. Здесь также развеян прах мамы. Мы будем терпеливы и продадим его. Если только кто-то из вас не захочет это ранчо.
Черт возьми.
Я не хочу ничего с ним делать. Я хочу, чтобы ранчо ушло из моей жизни, чтобы у меня больше не было причин возвращаться в Шугарлоуф.
Все остальные ворчат в знак согласия.
— Ну, нам всем придется встретиться с адвокатом где-то на неделе, а потом мы продадим эту чертову землю.
Я не сомневаюсь, что Дек уже потянул за ниточки, чтобы вытащить нас отсюда как можно скорее. Как и у всех нас, у него есть много вещей, которые он не хочет видеть в этом городе, а это станет проблематичным, если мы пробудем здесь больше дня.
Мы вчетвером садимся в машину Шона и возвращаемся к дому, но как только подъезжаем ко входу, двигатель глохнет.
Деревянные столбы, с табличкой над головой с нашей фамилией вырезанной в дереве, постарели, но все еще крепкие. Я стараюсь не вспоминать мамин голос, но воспоминание слишком сильное и слишком быстрое, и мне снова восемь лет.
— Расскажи мне притчу о стреле. Я стону, когда ее бровь поднимается, и она ждет ответа.
— Мама, пришла моя новая игра, и я хочу поиграть.
— Тогда тебе лучше ответить мне, Коннор. Так что там со стрелой?
Я сэкономил деньги со своего прошлого дня рождения, но этого было недостаточно, поэтому мне пришлось одолжить деньги на игру у Джейкоба. Он такой злюка, потому что заставлял меня выполнять его работу в течение шести месяцев, но теперь у меня есть новый "Марио". И все, что я хочу сейчас делать, это играть.
Мне неинтересна байка про стрелу.
Она останавливает машину и скрещивает руки на груди. Мама была моим любимым человеком в мире.
— Почему мы должны повторять это раз за разом? — спрашиваю я.
— Потому что это важно. Семья — это то, что имеет значение в этой жизни, без нее у тебя ничего нет. Когда переступим порог, мы вернемся домой. Мы будем с теми, кто любит нас, и это то место, мой милый мальчик, которому ты всегда будешь
Моя мама — лучший человек, которого я знал, и как бы я ни хотел играть в свою игру "Нинтендо" — а я действительно хочу играть — я хочу сделать ее счастливой. Мне нравится делать маму счастливой.
— Ты не сможешь выстрелить, пока не натянешь тетиву, — ворчу я, ненавидя фразу, которую она заставляет меня повторять.
Она улыбается.
— Это верно. И почему это важно?
— Мааам, — скулил я, потому что меня ждала игра.
— Не мамкай тут мне, — говорит она. — Так почему это важно?
— Потому что если ты не натянешь тетиву, ты никогда не будешь двигаться вперед, а стрела должна мчаться изо всех сил.
Ее глаза наполняются любовью и счастьем, когда она смотрит на меня.
— Верно. И тебе тоже суждено добиться успеха. А теперь пойдем в дом, чтобы проверить, не сожгли ли твои братья его.
— И я смогу поиграть в свою игру.
Мама смеется.
— Да, сможешь, но после того, как закончишь дела.
— Я не могу этого сделать, — признался Шон, глядя на грунтовую дорогу.
Один за другим мои братья покидали это место, и каждый из них снова возвращался пока я не вырос, чтобы присмотреть за мной.
Они защищали меня, но тогда я не мог этого оценить. Джейкоб отложил поступление в колледж на год, чтобы убедиться, что Шон мог играть в футбол, а я не оставался наедине с папой. Шон брал меня на игры, следил за тем, чтобы время от времени я выходил проветриться после того, как съехал Джейкоб. Деклан учился в колледже, но лето проводил на ферме, защищая меня от папиных кулаков, если это было возможно.
Он выглядит самым неуверенным, но этот парень самый сильный из всех нас.
— Расскажи притчу про стрелу. — Дек подавляет слова, и я закрываю глаза.
Мама. Что бы она сейчас думала о нас? Поняла бы она, почему мы все покинули это место? Видела ли она, в какой ад он нас загнал и кем мы стали благодаря его выбору?
Джейкоб отвечает.
— Если забрать слишком много пера, это приведет к тому, что стрела искривится и изменит курс, поэтому важно держаться вместе.
— Мама бы разочаровалась в нас, — говорит Деклан. — Ни жен, ни детей. Ничего, кроме работы.
— Мы есть друг у друга, — воскликнул я. — Мы всегда держались вместе, и именно этого она хотела.
Деклан смотрит в окно.
— Она хотела бы, чтобы у нас было больше, чем это…
— Да, но трудно иметь больше, когда вырастаешь в такой среде, как мы.
Голос Джейкоба тихий и полный грусти. — Мы заключили договор.
Никаких браков, никаких детей и никогда не поднимать кулаки в гневе. Она бы поняла. Она бы хотела, чтобы мы стояли друг за друга и не были такими, как он, в конце.