Верните ведьму, или Шахматы со Смертью

— Ты не можешь купить его жизнь ценой убийства, — мужские жесткие пальцы сомкнулись на девичьих плечах. — Даже своего…

Весна в этом году какая-то темная. Непроглядная. Комья сырой земли, жирной, напоенной зимними водами, лежали в саду. А вот деревья не цвели. Даже почки не набухли. Стояли они со своими узловатыми ветками и только приманивали ворон. А ещё солнца не было в старом доме. Оно, словно испугавшись настроения хозяйки, не рисковало заглядывать в нечищеные с зимы окна. И сырость. Она расползалась по обоям и деревянным шпалерам,

Она стиснула лацканы пиджака мужчины и прошипела, глядя в глаза с какой-то одержимостью:

— Не твое это дело, предатель…

Сказала, выплюнув последнее слово.

Она изменилась с их первой встречи. Слишком мёртвая стала. И ей нездоровится. Это видно. Кожа почти прозрачная, с тем неестественным оттенком голубизны, что бывает от долгого пребывания в помещениях. А еще такая же кайма, едва заметная, по контуру губ. Сердце. И платье это домашнее, неправильного оттенка экрю, только подчёркивало всю хрупкость и болезненность девушки.

Шатаясь, хозяйка дома прошла к столу и почти упала в глубокое кресло. Откинула голову назад и прикрыла глаза. Она обнимала себя руками и мелко тряслась, словно от лихорадки. Мужчина продолжал неподалеку стоять, не решаясь приблизиться, но все же напомнив себе, что он — воин и вообще-то смелый человек, сделал шаг вперёд и пересёк кабинет. Сел на корточки возле кресла с девушкой, и снова положил ладони на ее плечи. Тряхнул, приводя в себя.

— Очнись же. Приди в себя. Он — мёртв!

Волна силы взбурлила в воздухе, и мужчина поспешно убрал руки. Отошёл. Отгородился столом. Стало легче. Без этого оглушающего, давящего тлена. Девушка встала с кресла и приблизилась, чтобы оказаться рядом и прошипеть:

— Он — жив. И я, и ты это прекрасно знаем, — ее голос — звук скрежета ножа по металлу. И этот звук отлетает от стен, мечется в клетке запертой комнаты, чтобы обратиться к одному неприятелю.

В груди зажгло, словно горькая обида, непонимание, раздражение рвались наружу. Мужчина убрал руки в карманы, велика вероятность, что к концу разговора он придушит визави.

— Только я, в отличие от тебя, никогда не сдаюсь. И он встанет с постели. Обещаю.

Ее покачнуло. Она приложила ладонь к низу живота. Брови сошлись над переносицей, словно хозяйка дома не понимала что происходит. Страх, паника, боль. На лбу выступила испарина. А левая рука пыталась вцепиться в край дубового стола. Мужчина не выдержал и шагнул. Подхватил под руку. Стон сквозь зубы. Громче. Сильнее. Страшнее. Дыхание рваное, обрывистое. Присвистом сквозь стиснутые зубы.

Она не выдержала. Ее трясло мелкой дрожью, пальцы больно сдавили мужское предплечье. Спазм скрутил молниеносно, вынуждая осесть в кресло для посетителей. Она села неудачно и громко вскрикнула, поджимая ноги к животу. Лицо приобрело печать боли и страха,..

Что делать? Как помочь?

На его робкий короткий шаг в углах зашевелились тени. Плохой признак. Она не ведает что творит. Магия лезет наружу.

Ее стоны разрезали воздух почти как острая катана или сабля. Она не позволяла приблизиться к себе. Обняла себя, раскачивалась. Испарина покрыла лоб, а пальцы, что сжимали предплечья побелели.

Ещё крик.

Мужчина непонимающе смотрел на платье цвета экрю с подтеками крови в районе колен. И Кровь эта, на неправильном оттенке ткани, казалась бурой. Застаревшей. Но собеседники оба знали, что она появилась недавно. Буквально минуту назад она потекла по ногам девушки, у которой случился выкидыш. Или…

— Как ты могла? — ком застрял в горле. Встал поперёк.

Она не могла. Уж точно такого она не могла, поэтому лишь приказала:

— Убирайся из моего дома, предатель.

Они не должны были встретиться. Их нити судеб настолько разные, что не пересекались никогда. До одного момента…

Они не могли найти друг друга в целом мире. Об этом боги позаботились. Все время им выкладывали разные дороги. Его уже связывали судьбой с другой. Ее оттолкнули от предназначения. Ничего не было сделано для того, чтобы они встретились.

И боги решили… пошутить?

Свести двух таких непохожих. Жизнь и Смерть в человеческом обличии, чтобы потом перемешать все одним простым заклятием.

Шаман Айгу исподлобья смотрел на страждущих. Мужчина и девушка. Слишком юная, хрупкая, воздушная, но с удивительно тяжёлым взглядом. Таким, что заставлял все нутро трепетать перед чем-то древним и сильным. И он… тот, кто принёс запах крови и пороха на своих перчатках из тонкой кожи. Тот, от взгляда которого застывала кровь в жилах. Тот, кто танцует с самой Смертью и за столько лет уже перестал ее бояться.

И они решили оспорить желание богов.

Айгу, конечно, посоветовался с высшими силами…

Вспорол брюхо жертвенному барашку и его кровью окропил алтарь. Нарисовал руны на своих руках и лице. И взял давно приготовленный пучок трав для костра. И костёр тот был ярким, почти обжигающим. И мужчина с девушкой стояли близко друг к другу и ещё разговаривали на языке континента, который шаман знал. Конечно, он предпочитал пользоваться им как можно реже. Разговаривали, чтобы под звуки гонга замолчать и разочароваться в сказанном:

— Боги не разрывают ваш союз.

Потому что, во-первых — это боги. Во-вторых — они не любят, когда смертные играют в их игры, и тогда либо ломают такие игрушки, либо наоборот, берегут, чтобы узнать — чем закончится дело. И ещё немного в-третьих… Боги тоже ошибаются. Даже когда не хотят сводить жизнь и смерть вместе. Или когда шутка не удалась… А когда те двое, вопреки их воли, все же нашли дороги друг к другу то…

Мужчина поправил манжеты рукавов и все же стянул перчатки. Надавил аккуратными, не знающими труда пальцами на переносицу. Сжал.

А вот девушка… Ее губы тряслись. Глаза закрывала пелена слез и она то со злостью, то с мольбой смотрела на своего избранника, который был рад такому решению, только вида не подавал.

Девушка лепетала на языке континента, постоянно срываясь на слёзы. И шаман сочувствовал ей. Сама не рада таким оковам. Мужчина гладил ее по спине и успокаивал. И вот когда они были совсем рядом, тогда его аромат пролитой крови терялся в ее… родниковой воды, первого утра весны, когда зима ещё не ушла, но все вокруг так и шепчет, что сейчас землю пропитает талая вода, набухнут почки, а потом появится первая листва. Айгу ещё помнил те суровые зимы, когда везде белым-бело.