Верное слово
Шрифт:
– Вы, товарищ Ряполов, лучше бы про маршрут думали, – строго окоротил его Матюшин. – Пойдёте правым краем. И на магов наших, Иван Степанович, не надейтесь.
– Праально, – подхватил кто-то. – Без баб как-нибудь.
– Без баб-то как-нибудь, а с бабой лучше, – отозвался Иван Степанович и тотчас зашагал к лесу, но не утерпел, оглянулся. Сверкнул озорной улыбкой, виновато развёл руками, заметив неодобрительный взгляд председателя: мол, как бабёнку не поддеть, коли есть за что.
Молоденький милиционер, что попал в ту же поисковую группу, что-то вполголоса выговаривал неуёмному балагуру – до них долетали лишь обрывки слов, но можно было
Лена невольно подумала, что похож этот весельчак Ряполов на артиста Рыбникова, только волосом потемнее да между передними зубами – щербинка. Оттого и вид такой насмешливый. Громова отворачивалась и всё поправляла косынку, да то и дело опускала руку в карман штормовки, где был «макаров».
«Не время ты выбрал, мил друг, чтобы мосты наводить, – с сожалением подумала Лена. – Может, и нужен Нинке такой вот щербатый Иван Степанович, чтобы раны старые залечить. Только сейчас у неё один страх да Кармановское болото в глазах».
– Не сердитесь на него, Нина Матвеевна, – примирительно проговорил Игорь, когда поисковики скрылись в лесу и на краю поля остались только председатель, пара «серафимов» да водитель «уазика», куривший возле своей машины. – Народ здесь добрый.
– С чего сердиться? – ответила ему Лена, видя, что Громова, погружённая в свои мысли, даже не слышит председателя. – Пошутил человек, на том ему спасибо. В такое утро хоть у кого-то на душе не пасмурно.
– Вот и славно, – тотчас согласился Игорь. – Справитесь тут? А то я обещал старосту вашу на памятный холм отвезти.
– Справимся, – отозвалась Лена. Громова стояла неподвижно, словно каменная, только билась на шее жилка. Не спускала взгляда с просвета между ветвями, в котором только что исчезла последняя горстка поисковиков.
– Может, вернуть кого из мужиков, чтобы вам одним не ходить?.. – снова засомневался Игорь и даже сложил пальцы, чтобы свистнуть, но Лена остановила его:
– Не надо, уж мы не девчата, Игоряш, не заблудимся. Что и было в этом лесу страшного, то твоя жена на волю выпустила. И мы её за это век будем благодарить. Ты лучше скажи, где кошку хозяйкину отыскать быстрей. Маша говорила, что поводила её в прошлый раз посланница леса. Может, с чужими магами захочет древесная душа поговорить и нас приведёт туда, куда надо. Тогда не придётся на старые места возвращаться.
Игорь достал карту и, сдвинув на сторону козырёк, начал чертить огрызком карандаша путь к месту, где чаще всего объявляется кошка хранительницы кармановского леса. Наконец Лена забрала карту и повернулась, чтобы идти.
– Елена Васильевна, – начал за её спиной председатель, но так и не выговорил то, что хотел. Лена простилась ещё раз, заверив, что худого не случится, дёрнула за рукав Нину. Та, словно очнувшись, хмуро помахала на прощание уже идущему к машине председателю, и подруги вошли в лес.
– Ты что это, Нинок? – спросила Солунь, когда они отошли уже достаточно далеко, и эхо донесло до них звук удаляющегося «уазика», на котором уехал Игорь. Нина немного расслабилась и уже не сжимала в кармане рукоятку «макарова». – Ты же с Машей ходила. Я думала, всё уже.
– Да мы в прошлый раз с другой стороны искали. Марья не захотела через холм идти, вот и отправились с тем отрядом, что через Карманку заходил. И к нашим местам она меня не повела. Пожалела, наверное. И тебе, верно, меня сейчас жаль? Думаешь, струсила Громова?
Нина потянула узел косынки, словно та мешала ей дышать.
– Жаль, – отозвалась Лена. – Будь моя воля, сама не сунулась бы и тебя не звала. Но нам с тобой, Нинка, долг отдать надо. И если прошлое ещё живо, если не похоронено вместе с Сашей, никто, кроме нас, с ним не справится.
Нина снова сунула руку в карман, но не ответила.
Они ныряли под широкие еловые лапы, отыскивая тропу между деревьями. Хрустели под ногой сухие ветки, вдалеке шныряли любопытные лешаки, совсем мелкие и молоденькие. Магов они не слишком боялись, а ближе не подходили, скорее, из природной осторожности. Видно, вывелись уже после того, как «ночные ангелы» покинули болото. Солнечные лучи прошивали кроны золотыми нитями. Покачивались где-то в чаще сосны, и их тоскливый стон далеко разносился в прохладном воздухе. Листья осин алели на хвое и прелой листве, как чей-то кровавый след. В россыпи осиновых медяков мелькнула пара рыжевато-коричневых шляпок. Лена не смогла побороть искушения – наклонилась и выкрутила из земли подосиновики. Наскоро почистила ножом белые как масло корни, которые тотчас порозовели, скоро наливаясь чернильной синевой.
«Выгнать бы из болота ту тварь, что людей губит, – мелькнула шальная мысль, – а потом напроситься с местными по грибы».
Раньше, девчонкой, Лена любила ходить по грибы. Но после того, как чудом удалось «серафимам» вырваться из заточения, лес больше не казался добрым. В его немолчном бормотании слышались лишь тревога и угроза. И потому стократ удивительно было Солунь, что в одночасье вернулось всё, как возвращается первая любовь. Лена с удивлением поняла, как не хватало ей всего этого: шороха листьев под ногами, хрустальной утренней прохлады, прелой сырости грибного леса.
Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, положила грибы в пустой карман штормовки, спрятала за голенище нож и достала из кармана карту с пометками председателя. Нина шла впереди, решительно и быстро, словно в карте не нуждалась, и Лене стоило немалых усилий нагнать более выносливую подругу.
Они уже обсуждали между собой на ходу, кто возьмёт на себя ритуал вызова, когда справа от тропы мелькнула в осиннике чёрная лоснящаяся спинка. И через мгновение пара глаз, горящих багровым огнём, уставилась на незваных гостей из-под ветвей можжевельника. Кошка вышла из своего укрытия, зевнула, показав двойной ряд острых зубов. Болотное создание изучало их, раздумывая. У магов похолодели пальцы.
Пока «серафимы» томились на болоте, хозяйка леса ни разу не пыталась нарушить границу Отцовых печатей: может, не желала, а может – не могла. А вот кошка её наведывалась часто, но близко не подходила, кружила около, сверкая из темноты багровым взором.
Авось признает кошурка старых знакомых…
– Как с семи холмов да семь ручьев бегут, – прошептала Лена, выставляя вперёд руки, и пальцы сами начали переплетаться, развешивая в воздухе невидимые обереги; Нина выхватила «макаров» и держала на прицеле скалящуюся тварь, – как семь сосен подле них стоят, как под теми соснами да трава растёт, одна на мир, друга на покой, третья на сон, четвёрта на хлеб, пята на соль, шеста на дружка, а седьма – та на путь, путь прямой, ты хозяйке скажи, что на мир мы тут, что и путь наш прям, хлеб да соль впереди, дело дельное, дело славное, людям на прибыток, лесу на покой…