Верность в Тени
Шрифт:
Контролировать мое дыхание становится непросто, когда он извергает свои безумные планы относительно меня. Слезы затуманивают мое зрение.
Свет, которым я наполняю себя, мерцает, его яркое свечение угасает по мере того, как оно становится все более осознанным усилием сохранить надежду в этой ужасной ситуации. Достаточно ли я силен, чтобы пережить это?
Я больше ничего не знаю. У меня болит горло, когда я сглатываю, желудок сводит от тошноты.
– Ты даже пришла с симпатичной подружкой для игр, чтобы мы могли насладиться.
– Сайлас смотрит на Роуэн, ухмыляясь ее взгляду.
– Ей понадобится некоторая дисциплина. Думаю,
– Нет!- Моя грудь вздымается, и я вскакиваю на ноги, почти падая, когда забываю, что моя рука прикована к тяжелому стулу.
Сайлас ловит меня, успокаивает и успокаивающе проводит рукой по моей спине. Мое зрение двоится от этого отталкивающего контакта. Я извиваюсь со сдавленным стоном.
Все во мне зовет меня положить руки ему на грудь и оттолкнуть этого отвратительного мудака от себя. Я хочу потянуться за ножом, но не сейчас. Мне не принесет никакой пользы, если я покажу наши руки до того, как смогу снять наручники и освободить Роуэна. Стиснув зубы, я дышу сквозь отвратительное ощущение его прикосновения к моей коже.
– Тише, мой питомец. Не нужно беспокоиться.
– Сайлас сжимает мою челюсть, контролируя меня. Я сглатываю. Я не чувствую ничего похожего на то, что чувствую, когда руки Леви на мне. Прикосновения Сайласа не вызывают у меня ничего, кроме отвращения.
– Я единственный, кому позволено прикасаться к тебе. Рыцари Замка не узнают ни рая твоей пизды, ни твоих сладких криков.
Собравшись с силами, я встречаюсь взглядом с Сайласом. Странно, как мои смутные воспоминания сталкиваются с реальностью этого чудовищного человека. В моих пропитанных наркотиками воспоминаниях о той ночи, когда он изнасиловал меня, я представила его таким огромным и ужасающим, неспособным отбиться от него. Сейчас он не такой большой, ростом ниже любой Вороны, почти сравнялся с моим ростом на каблуках.
– Отпусти ее, - выплевываю я.
– У тебя есть я. Это то, чего ты хотел. Просто отпусти ее и остальных.
Роуэн не согласна с этой идеей, лязгая наручниками о радиатор с шипящим проклятием. “Робин”, - бормочет она достаточно громко, чтобы я смогла расслышать. “Робин, Робин, Робин”.
Это наше кодовое слово.
Сайлас, к счастью, этого не замечает, слишком поглощенный своим увлечением мной.
– Боюсь, что нет, моя дорогая. Даже у моей жены нет такой тяги. Так обстоят дела. Carpe regnum.
– Его рот кривится в хитрой улыбке.
– Ах, но ты не узнаешь, что это такое теперь, когда ты моя.
Мало ли он, блядь, знает, я точно понимаю, что для него значат захват королевства и кольцо с печаткой, которое он носит. Он зарыл его так глубоко в мою кожу, что его метка навсегда осталась на моем бедре.
– Я никогда не буду тво...” Сайлас зажимает мне рот рукой.
– Заткнись на хрен, любимая. Я не хочу наказывать тебя в твою первую ночь здесь.
Что-то свирепое поднимается во мне, рожденное болью, страхом и мучениями, которые я пережила после того, как он похоронил свое уродство глубоко внутри меня, изнасиловав меня. Я сильно кусаю его за руку, стискивая зубы, пока медный привкус крови не наполняет мой рот. Затем я хватаюсь за нож, движимый инстинктивной, непреодолимой потребностью встретиться лицом к лицу со своим кошмаром и преодолеть его. Я понимаю, почему Леви предпочитает ножи оружию — оружие делает все более личным и интуитивным.
Крик, который вырывается у меня, первобытен, когда я вонзаю острый кончик в тело Сайласа, зацепляя его сбоку, близко к бедру. Моя цель сбита, но страдальческий звук, который он издает, удовлетворяет дикую сторону меня.
– Ого!- Сайлас рычит.
Он толкает меня до тех пор, пока я не теряю равновесие, врезаясь в стул, к которому прикован, затем отдергивает руку. Я выплевываю полный рот его крови, забрызгивая ею его белоснежную рубашку. Вырывая нож из своего тела, он отбрасывает его в сторону, и он падает под стол вне досягаемости. Кровь просачивается на его рубашку из рваной раны, которой я его ранил.
– Иисус, блядь, Христос.
– Переводя взгляд со своей окровавленной руки на ножевую рану, на беспорядок, который я устроил на его смокинге, он рычит и обходит стол.
– Ты заплатишь за это, маленькая сучка.
Тяжело дыша, я перевожу взгляд на Роуэна. Ее глаза сияют гордостью. Я ненавижу мерзкий привкус во рту, но теперь я отметила его так, как он считает, что погубил меня ради кого-то другого.
Сайлас бормочет что-то себе под нос, промокая раненую ладонь носовым платком и резкими движениями, затем дергает себя за рубашку и шипит, когда его кожа натягивается вокруг раны. Он делает паузу, чтобы вытащить телефон из кармана, отвечая лаем. «что?» Он хмурится.
– Какого рода беспорядки? Как возник пожар — что?
Вешая трубку, Сайлас выбегает из комнаты, не оглядываясь. Я откидываюсь на спинку стула, сдавленный крик поднимается к моему горлу. Я бессилен остановить это, шум инстинктивный. Крик выжившей, столкнувшейся лицом к лицу со своим кошмаром в технике.
Я, блядь, сделала это. Еще один дрожащий звук вырывается у меня.
– Ты в порядке?- спрашивает Роуэн.
– Я не знаю, что это было. Это просто вырвалось у меня.
– Я сглатываю, поднимая голову, чтобы встретиться с ее обеспокоенным взглядом.
– Прости, что я напугал тебя. Я просто подумал, что если я сосредоточу его внимание на себе, это даст нам время.
Роуэн кладет голову на радиатор.
– Чувак. Я думал, ты собираешься пожертвовать мной. Я была здесь не для этого.
– Обещай, что это больше не повторится.
– Я облизываю губы, мой взгляд расплывается.
– Леви?
Мой голос дрожит.
– Я иду за тобой, принцесса, - говорит он мне на ухо. Он звучит убийственно.
– Поклянись в этом.
Я закрываю глаза, когда волна за волной облегчения накатывает на меня.
– Я не хотел, чтобы наш первый раз с наручниками прошел совсем не так.
Его удивленное ворчание проникает через скрытое устройство в моем ухе.
– Только ты мог шутить по этому поводу.
– Убедись, что девочки выйдут первыми, - настаиваю я.
Он не отвечает. Знание того, что он придет за мной, придает мне новую храбрость. Я смахиваю слезы и использую гибкость и силу, которые я приобрела в танце, чтобы выгнуться из своего тяжелого антикварного кресла, опускаюсь на пол в изогнутом положении, чтобы приспособить мое запястье в наручниках, затем поднимаю ногу, чтобы достать нож. Требуется две попытки, чтобы подвести Заостренного достаточно близко, чтобы дотянуться. Успех проносится сквозь меня, как только я смыкаю вокруг него пальцы.