Верность в Тени
Шрифт:
—Ты проскользнула прямо сквозь мою защиту и разрушила ее своей улыбкой, независимо от того, как сильно я боролся с этим. Что я ненавижу, так это то, как безумно я себя чувствую, когда тебя нет в поле моего зрения—не то безумие, к которому я привык, новая, сводящая с ума фиксация, которая говорит мне держать тебя рядом, вместо того, чтобы снова закрываться от тебя.
Губы Айлы приоткрываются в удивлении от потока эмоциональных слов, льющихся из меня. Ее сияющие глаза наполняются слезами, и по щеке скатывается слеза. Я ловлю его большим пальцем и подношу к губам.
—Не плачь, детка. Ты показала
Она издает еще один смешок, на этот раз влажный от эмоций. —Это слезы счастья, потому что я тоже люблю тебя, ворчун. Я замираю.
—Я не...
—Не в этих конкретных словах, но ты имел в виду то же самое, - нахально говорит она.
Мне и в голову не приходило, что именно это я и делал, признаваясь во всем, что скрывал от нее. Мои губы подергиваются. Прошло много времени с тех пор, как я говорил кому- то, что люблю их. Так долго, что, кажется, я забыл, как складываются слова. Хотя она меня понимает.
Потянув ее вниз, она ставит колени по обе стороны от меня и устраивается у меня на коленях. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и я провожу руками вверх и вниз по ее спине.
—Знаешь, до того, как ты заманила меня под дождь, я действительно ненавидел это.
Она терпеливо ждет, не давя на меня.
—Я не часто говорю об этом, - начинаю я, голос уже становится ломким.
—Есть причина, по которой я такой, какой я есть.
—Я слушаю. Ты можешь мне рассказать.
Вздох с трудом срывается с моих губ. Мне неприятно думать об этом, но она должна понять.
—Когда мне было семь, нас с мамой похитили.
Айла издает сдавленный звук и сталкивается со мной, когда обнимает меня, заставляя меня хрипеть от силы, с которой ее тело ударяется о мое. Я утыкаюсь носом в ее горло, ища успокаивающий бальзам, который приносит мне ее прикосновение, чтобы пройти через это. Так долго я обращался к разрушению и насилию, чтобы справиться с этим. Айла показала мне другой способ борьбы с тем, что преследует нас.
—Был сильный шторм. Я помню, как мне не терпелось показать ей этот рисунок, который я сделал, поэтому я бежал по лужам. Я обычно копал для нее червей, так что все, чего я хотел, это добраться до дома и посмотреть, разрешат ли мне выйти на улицу, когда дождь прекратится. Дождь был нашей фишкой.
Айла сжимает меня, запуская пальцы в мои волосы, чтобы прижать ближе. Мои слова становятся грубее.
—Она забирала меня из школы, как всегда. Водитель знал о том, что произойдет, когда машина будет заблокирована. Мы порыбачили, а потом они набросились на машину. Моя мама так крепко обнимала меня, но это было невозможно остановить. Они забрали нас.
Между нами пробегает дрожь. Я не могу сказать, от кого это-от нее или от меня. Мое горло судорожно сжимается, когда я сглатываю, готовясь к худшему. Я прижимаюсь лицом к ее коже, сосредоточившись на вдыхании ее сладкого запаха, чтобы не сломаться.
—Я дрался, пинал их, кусал, кричал. Это не имело значения. Они были сильнее. Я не знал, пока не стал старше, что нас похитили с целью выкупа. Никто не должен был причинить нам вред. Но ... — я замолкаю, резко выдыхая. Она несколько раз бормочет,
—Они оторвали мою маму от меня. Ее крики, когда они насиловали ее, запечатлелись в моем мозгу. Мои кошмары. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. Гораздо позже я узнал, что за этим стоит мой дядя. Жадный гребаный ублюдок хотел получить акции моего отца в их компании. Я поклялся себе, что никогда больше не буду чувствовать себя таким беспомощным. Вот почему я так усердно тренировался, чтобы стать этим человеком.
—Леви, - задыхается она.
—После этого я возненавидел дождь. Ненавидел это так чертовски сильно, но ты...ты заставила меня снова захотеть любить это так, как любишь ты. Как будто моей маме это нравилось.
Я убираю ее волосы в сторону, поощряя ее показать мне свое лицо. Розовые пятна окрашивают ее щеки, а глаза покраснели. Слезы текут по ее лицу, оставляя теплое влажное пятно на моей шее, где было спрятано ее лицо.
—Я не чувствовал себя беспомощным уже пятнадцать лет, пока ты не решила поиграть в приманку.
Она шмыгает носом.
—мне жаль. Я и не знала, что ты пережил такое ужасное.
—я знаю.
—Я должна это сделать, Леви. Это ... я такая же, как ты. Больше, чем ты думаешь. Дело не только в попытке похищения или в том, что мой отец использовал меня. Мне нужно победить свой собственный кошмар.—Айле требуется минута, чтобы совладать с болью в голосе. Я успокаивающе поглаживаю ее по спине, ненавидя боль в ее голосе—Когда ты спросил, зачем я нужна Сайласу, я уже сказала тебе. Но я солгала тебе.
Она бросает на меня полный раскаяния взгляд. Я подозреваю, что знаю, к чему это приведет, но я не давлю на нее. Я ждал, когда она придет ко мне, нуждаясь в том, чтобы она доверяла мне достаточно, чтобы открыться сама после того, как мы начали с того, что я вырвал у нее секрет.
—Когда я сказала, что это моя горничная стала жертвой мужского клуба, к которому принадлежит мой отец ...это была не горничная. Это был я.— У Айлы перехватывает дыхание.
—Сайлас Стоун-человек, который заплатил за мою девственность и изнасиловал меня. На тот ужин, на который меня пригласил отец, я почти уверена, что там было полно членов Королевского общества. У всех у них было кольцо, и долгое время, когда я видела, что кто-то его носит, я думала, что они в этом замешаны.
Я крепче обнимаю ее, нуждаясь в доказательстве того, что она сейчас здесь, в моих объятиях, а не в руках этого ублюдка. Он никогда, блядь, не получит ее. Я думал, что был готов услышать, как она подтвердит это, но услышать правду делает меня убийственным.
—Секрет, который ты рассказала мне той ночью, был о тебе?
Она кивает.
—Мне жаль, что я не сказала тебе правды. Я никогда никому не рассказывала.Даже Роуэн не знает. После этого я не проронила ни слова. Я была слишком напугана, когда проснулась в своей постели, как будто ничего не случилось. Было так много боли. Все воспоминания были нечеткими из-за наркотиков, оставив меня только со следом на ноге и вспышками его тела на мне. В течение многих лет я позволяла своим родителям манипулировать мной, заставляя делать все, что они хотели, потому что я боялась, что если я этого не сделаю, мне придется пройти через это снова.