Вернуть и завоевать, или Курортный роман с продолжением
Шрифт:
Но тут он прав, такой разговор надо затевать один на один, без свидетелей.
Потому она не оборачивалась больше. Ждала, пока сиделка уйдет. Послышались шаги, приглушенные голоса, потом открылась входная дверь, ворота, звук мотора… Наконец все стихло, и раздались уже только его тяжелые медленные шаги.
И чем ближе он подходил, тем сильнее в ней резонировало что-то. Остановился совсем близко.
— Анна.
Волной по коже дрожь.
Хотела игнорировать. Очень, но не выдержала, потому что от волнения ее уже просто трясло.
— Что?! — резко повернулась и взглянула на него.
— Тебе нельзя нервничать, успокойся.
Этот тон! Как же ей это надоело. Он протянул руку, хотел ее коснуться, но Аня вывернулась.
— Успокоиться?! — проговорила, чувствуя, как ее всю трясет мелкой дрожью изнутри. — Тогда выпустите меня! Дайте мне уйти!
— Аня, ты не в себе, — он сделал еще шаг к ней.
Он и так стоял близко, а теперь стал еще ближе. Волошин сейчас был похож на крупного зверя, хищника. И этот хищник подбирался к ней, но страха не было, была только злость, звенящая и чистая.
— Да что вы позволяете себе? Кто дал вам право?! Да я вашем доме больше ни одной минуты не останусь! Отойдите, дайте мне пройти!
— Аня! — предупреждающе рыкнул он и надвинулся еще ближе. — У тебя истерика.
Слишком опасно, слишком близко, но ей было плевать! Горячо стало в груди, так горячо, что кипела кровь.
— С дороги! — она попыталась отпихнуть его.
Но разве ж его отпихнешь, мужчина мгновенно перехватил ее руку и притянул, прижал к себе.
— Аня-я-я!…
Слишком низко звучал его голос, слишком тяжелым, жарким и отчаянным был взгляд. Плева-а-а-ать! Ее уже ничто не могло остановить.
— Ненавижу тебя. Чудовище. Не-на-ви-жу! — выплюнула она ему в лицо.
Что-то дикое в ответ вспыхнуло в его глазах, а в следующий миг он уже целовал ее. Как оголодавший зверь, задыхаясь, жадно. Как безумный.
А потом…
глава 11
Каково было ему потом тормозить себя… Выныривать из этого омута, душить свой порыв. Все равно что жилы рвать. Но он смог. Пришел в себя уже на диване, обнимал ее, прижимал к себе, гладил по волосам. Поцелуи еще добирал.
Наконец остановился.
Они оба замерли, глядя друг на друга, Максим не стал ждать, когда протест и неприятие снова загорятся в ее глазах. Отпустил ее и встал.
Отошел, замер, повернувшись к ней спиной. Состояние свое скрыть. Потом провел рукой по волосам, подавляя болезненную горечь неудовлетворенного желания, и проговорил:
— Что бы ты ни думала обо мне, я не насильник, Аня.
И надо было выйти, оставить ее одну. А его ноги не несли прочь. Не мог он от нее отойти.
***
Так глупо Аня чувствовала себя, что просто не было слов. Что с ней происходило, куда к чертовой матери улетали ее мозги, когда он начинал ее целовать? Она не могла себе объяснить, и это был страшный удар по ее гордости и самолюбию. Ведь один раз еще можно было списать на стресс, неожиданность, на алкоголь, но это происходило с завидным постоянством, превращалось в систему.
К счастью, мужчина стоял спиной, и глаз его она не видела. Потому что она бы, наверное, не смогла сейчас удержать лицо. Больше не было морального права обвинять его в том, что она ведет себя как мартовская кошка, стоит ему к ней прикоснуться.
Все как-то разом перешло на другой уровень.
Но он сам оставил ей выход, лазейку для ее самолюбия. Перевел разговор в другую плоскость. Обойти опасную тему, не касаться этой неконтролируемой дикой химии.
После его слов повисла короткая пауза, наконец Аня проговорила:
— Тогда зачем вы держите меня в этом доме? Почему не даете уйти?
Она уже почти пришла в себя и сидела на диване, заряженная достоинством. И все равно, когда мужчина обернулся, погасший уже шторм колыхнулся снова, но сменился тревогой, потому что смотрел Максим слишком серьезно.
— Потому что ты можешь быть беременна, — сказал он наконец.
А ее залило холодом…
Но Аня с ходу отмела эту мысль.
— Я не беременна.
Но мужчина упрямо повторил:
— Пока нет ясности.
— Чушь. Я могу сказать уже сейчас. Это же несложно подтвердить, нужен только тест.
— Нет, — качнул головой Волошин. — Тест не всегда дает точную картину. Врач сказал, через неделю пройти обследование. Через неделю будет ясно. А эту неделю тебе надо побыть здесь, под присмотром врачей. Я должен быть уверен, что тебе ничего не угрожает.
Ей казалось, он ее не слышит.
— Кроме вас! — бросила она в сердцах.
А мужчина неожиданно подался вперед.
— Аня, мы были близки, неужели этого недостаточно, чтобы говорить мне ты?
Это прозвучало так неожиданно.
Сейчас все стало даже абсурднее, чем это было в самом начале их знакомства. Разом всплыли в памяти моменты, как он вел себя в ресторане, как потом «все решил». И сейчас. Он же… Просто подвинутый на своей дурацкой ответственности авторитарный тиран!
Она уставилась на него и спросила:
— А если нет никакой беременности? Что тогда?
Странный взгляд проскочил у мужчины, как будто она своими словами сделала ему больно. Ане даже почему-то стало стыдно.
— Через неделю будет ясно, — повторил он, бросив на нее взгляд из-под бровей.
И вышел, оставив ее одну в комнате.
И что теперь? Злись не злись, а иррациональное чувство вины присутствовало. Он как-то умудрился заставить ее эту вину почувствовать.
«Что бы ты ни думала обо мне, я не насильник, Аня»