Вернуть или вернуться?
Шрифт:
Мы же с Серёгой обсуждали, как нам дальше двигаться в этом направлении. Выходить на рынок с готовой продукцией рискованно. Это мы уже поняли по табаку. Рынок давно поделён на сферы влияния. Зато сырьё всегда покупают охотно, и не только в России. А поташ – это популярное сырьё.
– Ситников говорил, что большой завод по отжиму масла есть в Лабинске, – делился со мной Серёга. – Предполагаю, они уже сориентировали все станицы в округе на выращивание подсолнечника. Сейчас всю ботву выбрасывают. И если в будущем именно в Лабинске будет находиться поташное предприятие, то нам просто необходимо опередить того, кто до этого додумался.
– Сто восемьдесят километров от Екатеринодара, – припомнил я расстояние.
– Ну и что?! – отреагировал Сергей. – Нам не нужно там жить постоянно. Сезон сбора подсолнечника короткий. По-хорошему, нужно найти доверенного человека на месте. А самим заниматься только сбытом.
– Уговорил, – кивнул я. – Только договариваться и, возможно, выкупать участок земли под «производство» нужно заранее и в этом году…
Уже в городе мы стали решать, кому продать поташ. Пока выходов на купцов у нас не было, поэтому сдали его в аптеку (кстати, интересное заведение) и получили на руки сорок копеек. Так себе бизнес. Но если говорить о десятках пудов поташа, то цена становится уже интересной.
Из того бочонка с сырьём, что мы привезли с собой, поташ добывали сами на летней кухне, потеснив Маруську. Ведёрный бочонок обошёлся нам в пять копеек, ещё две копейки отдали за щёлок и теперь хотели рассчитать стоимость конечного продукта. С выпариванием провозились полдня, постепенно подливая из бочонка щёлок к тому, что выпаривался. За ночь вся эта масса отстоялась, и на дне чугунка можно было увидеть крупные кристаллы желтовато-бурого цвета. Их доводили до ума уже в печи, прокаливая в закрытой посуде. На выходе у нас был белый порошок. Тот самый поташ.
– Из десяти литров сто сорок – сто пятьдесят грамм, – оценил я наш труд.
– Две – три копейки, – вздохнул Сергей.
– Курочка по зёрнышку клюёт, – подбодрил я его. – Мы ещё халву ресторану продадим, стихи в газету принесём и портреты императора начнём рисовать.
Глава 6
Ещё неделю мы занимались намеченными планами.
В одной из газет, хранившихся почему-то на буфете, нашли вполне узнаваемый портрет царя Александра III.Имеющиеся газеты мы прочитали все от корки до корки, а затем занялись портретом. Серёга срисовал перьевой ручкой довольно похожее изображение. Размер был небольшой, где-то с ладонь. Из той же дрянной бумаги вырезали паспарту, вставили рисунок, добавили рисованных вензелёчков по краям и по две копейки начали успешно продавать у себя в лавке. Субботние торги оправдывали себя. Пятнадцать портретов ушли влёт. Я даже не ожидал такого спроса. Цена, конечно, была символичная, но для станичников и это деньги.
Черкесы и адыги подобным товаром не интересовались. Они в основном покупали соль и сахар. Табак, который мы всё равно весь имеющийся у купца расфасовали в наши самодельные пачки, разобрали горожане. Кому-то на сторону его предлагать не стали. А у себя в лавке выставили. Серёга на табаке и поймал Ничипора.
– Было восемь рядов по восемь пачек. Это шестьдесят четыре. При нас купили пятьдесят шесть. А у тебя по деньгам пятьдесят, – поставил он Ничипора перед фактом недостачи.
То, что парень подворовывает, мы уже догадывались, но не так же нагло? Ничипор пользовался тем, что Иван Григорьевич слёг, вот и шустрил в лавке. Купца серьёзно беспокоили почки. Но врача приглашать он категорически не хотел.
– Отлежусь, в баньке попарюсь, – отказывался Иван Григорьевич от услуг профессионального медика. – Микола, ты лучше за лавкой следи.
Мы с Сергеем и следили. Масло из семечек подсолнечника уже отжали и тоже начали им торговать.
Один мешок с семечками Серёга выкупил для своих нужд. Два дня потратил, чтобы очистить их от кожуры. Вначале обварил кипятком и изобрёл целое приспособление из двух вилок и палки, которое изображало блендер. После снова залил семечки водой. Ядра остались на дне, а кожура всплыла. Ядра семечек Серёга небольшими порциями истолок в ступке. Необходимые ингредиенты для приготовления халвы – сахар и белок куриных яиц – дома имелись. Взбивать этот белок, конечно, пришлось долго и всё теми же вилками. Но уже первая порция халвы, весом примерно с килограмм, показала, что получается вкусно и необычно.
Тут как раз какой-то праздник подошёл, и мы решили предложить необычные сладости в центральные магазины. Правда, немного пришлось потратиться на упаковку халвы. Картонки я покупал в книжном магазине. Ещё взял несколько листов специальной вощёной бумаги. Трафарет резал тоже из картона, и не один, а три, накладывая друг на друга. В общем, с упаковкой мы провозились раз в десять дольше, чем с самой халвой.
«Реклама – двигатель торговли», – напоминал я сам себе и не роптал.
Наши «Сласти из гарема» должны были иметь достойный вид. Картинка на коробке, изображавшая гаремную невольницу, поедающую якобы халву, получилась на грани приличий. Но пышнотелость и фигуристость «восточной красавицы» оценил даже дед Лукашка.
В каждой коробке халвы было примерно четыреста пятьдесят граммов. Местным мерить в фунтах было проще, вот мы и подстраивались под этот вес.
Десять коробок отнесли в ресторан, вместе с небольшим кульком скола, мелких кусочков халвы. Это чтобы покупателю давали попробовать продукт. Халву, безусловно, здесь знали, но тут всех подкупала коробка и оформление. В ресторан мы сдали по пятьдесят копеек и сильно пожалели, когда в бакалейном магазине приказчик заплатил за коробку рубль. Кто бы мог подумать, что на халве мы заработаем шестнадцать рублей чистой прибыли?
Иван Григорьевич отнёсся к этому бизнесу скептически. Не факт, что в следующий раз у нас купят. Да, коробочка красивая, но без неё дешевле. Нам просто повезло, что попали на праздник. Не стоит ориентироваться на армянского купца Мирзояна, который продавал коробки шоколадных конфет по три рубля. У нас был не тот уровень.
Весь октябрь мы с Серёгой так и крутились. То стишки отнесём в газету, где за них уже стали платить по двадцать копеек, то портретики царя нарисуем, попутно продавая то, что имелось в лавке, или, наоборот, скупая у тех же адыгов шерсть и кожу. А Серёге требовался местный гардероб и что-то на зиму. С большим трудом нам удалось сбыть за шесть рублей его кроссовки. Очень долго никто не хотел покупать пусть и хорошую, но странную обувку. За вырученные деньги собирались обеспечить его одеждой.
Первый же наш визит к портному потрепал нервы всем. И самому мастеру, и нам с Сергеем.
– Как такое вообще можно носить?! – возмущался выходец из XXI века. – Где ширинка? Что это за клапан? Уссаться можно, пока все пуговицы расстегнёшь.
– Шо вы такое говорите, господин? – обижался портной. – Очень хорошо на вас сели. Со спины хлястиком отрегулируем, а длину даже укорачивать не придётся.
Серёга на уговоры портного не повёлся и брать готовые брюки не стал. На следующий день мы принесли на показ джинсы.