Вернуть или вернуться?
Шрифт:
В люк мы буквально влетели, да и потом между бочками довольно шустро пробирались. И затормозили только возле распашных дверей на лестничной площадке противоположного входа в подвал.
– Серёга, давай снова свети, – вернул я свой телефон и занялся исследованиями.
Открыть дверь получилось без вопросов. Запиралась она на засов изнутри, но дальше всё застопорилось. Нет, конечно, во двор мы вышли, покрутились и вернулись обратно в подвал, потому что наверху был двор купца второй гильдии Ивана Григорьевича Ситникова.
– Вы как-то
– Держался, – не стал я возражать. – Только сейчас этой рамы нет. Плюс, если помнишь, в неё как раз молния долбанула. Вероятно, открылся временной портал и нас переместило.
– Серьёзно?! – воскликнул Сергей.
– Есть другие идеи или версии или тебе доказательств мало?
– Ну… так у вас другое тело, – напомнил мне парень.
– Знаешь, если бы в тебя стукнула молния, то не факт, что ты выжил бы, – огрызнулся я. – Моё же сознание переместилось во времени, нашло подходящее тело и обосновалось в нём.
– А я тут при чём? – жалобно поинтересовался Сергей.
– Не знаю, – вздохнул я и присел на ступеньку. – Давай позже вернёмся и проверим ещё раз. Маруська скоро на обед позовёт, не нужно ей видеть, что мы по подвалу шаримся.
– Откуда вы знаете, что позовёт? – спросил Сергей.
– Память прошлого владельца всплывает. Так-то я ничего об этом Николае не помню, но информация появляется какими-то фрагментами.
И только мы расположились на диване в гостиной, как заглянула Маруська.
– Микола Иванович, подавати общ або батька почекаете?
– Батьку ждать не буду, подавай, – скомандовал я, попутно размышляя, как лучше легализовать Сергея.
Прислуга вопросы если и задаст, то я на них отвечать не обязан. А как быть с отцом Николая?
Обедали мы в столовой вдвоём. Маруська подала на стол и удалилась. Из памяти Николая я выцепил, что в доме есть ещё «економка», как называл купец родственницу со стороны покойной жены. Кстати, да, матери у Коленьки лет десять как нет. Присматривают за парнем дед Лукашка и та самая «економка» Павлина Конкордиевна. Интересно, где она сейчас?
Только что-то начал припоминать, как Серёга меня отвлёк:
– Виталий… м-м-м… Николай Иванович, а мне каким именем называться?
– Вариантов немного. Документов у тебя всё равно никаких нет, значит, и с именем не стоит заморачиваться. Как был Сергей Павлович Тынянов, так и останешься. Ко мне, кстати, можно по имени обращаться и на ты. Я сейчас биологически младше тебя на три года.
Серёга криво усмехнулся и продолжил наворачивать рыбу.
– Вкусная какая, – заметил он, когда покончил со своей порцией. – Жаль, пироги не осилю.
Удобство в виде прислуги мы с Серёгой оценили. Расторопная Маруська вскоре чай принесла, а грязную посуду забрала на кухню.
– Пойдём, мы тебя немного переоденем, – решил я, когда с обедом было покончено. – Подберу тебе что-нибудь из одежды Николая.
– А вы в курсе, где его комната? – усомнился Сергей.
– Когда я думаю о чём-то конкретном, то всплывают воспоминания, – поделился я своими ощущениями.
Вторая дверь из залы выходила на кухню. Сейчас ею не пользовались, поскольку ещё было тепло и печь в доме не топили. Рыбу Маруська жарила под навесом летней кухни и только потом занесла в дом. Такое странное расположение кухни в доме обуславливалось печным отоплением. Между родительской спальней и спальней Николая тоже имелась печь, но размером поменьше.
Спальней Коленьки была самая последняя комната. Уже в ней я «вспомнил», что у Коленьки две комнаты. Вторая зимой не отапливалась, да и размером была с кладовку. Из неё можно было выйти в коридор. Прислуга пользовалась этим выходом, чтобы принести тёплой воды для умывания или, наоборот, убрать ведро с помоями.
– Раньше это была спальня родителей, – просвещал я Сергея. – Но после смерти супруги Иван Григорьевич перебрался в ту комнату, что рядом с кухней.
– Чтобы была возможность Маруську ущипнуть за толстый зад? – пошутил Серёга, высматривая в окно эту Маруську.
– Вполне возможно, – не стал отрицать я.
Николая раньше такая мысль не посещала. Или он просто не задумывался о сексуальных потребностях родителя? Самого Коленьку волновала какая-то Машенька Уварова. Но, кажется, у купца какие-то проблемы по мужской части. Даже наследник всего один, что немного неординарно для этого времени.
Однако стоило поторопиться с подбором гардероба для Сергея, пока домой не заявился родитель Николя. Критически осмотрев Серёгу, я решил, что рубашка у него вполне достойная. Добавим к ней жилет и сверху больше ничего менять не будем.
– Штаны тебе, может, чуть коротки будут, – протянул я найденную в сундуке вещь, – но в сапогах никто не заметит. – Достал я и обувку.
Предложенный предмет гардероба Серёге явно не понравился.
– Может, я свои джинсы оставлю? Они новые, цвет чёрный.
– Переодевайся, – категорично заявил я.
– А сапоги зачем? Вонючие какие, – продолжал скулить парень. – Поищи какие-нибудь туфли или ботинки. Тепло же на улице.
– Сапоги – это вынужденная мера, – просветил я. – Ты же от дома не отходил? Наверное, на крыльцо выскочил, осмотрелся и назад? По местным дорогам в кроссовках не пройдёшь, утонешь в грязи.
Сергей с сомнением посмотрел в окно, но выходило оно во внутренний двор, который не отображал всех прелестей конца XIX века.
– Между прочим, сегодня 16 сентября 1887 года, – сообщил я Серёге, наблюдая за тем, как он меняет привычные вещи на то, что я выдал.
– Ты меня обрадовать или огорчить хотел? – поинтересовался Сергей. – Не пойму, почему штаны сползают с задницы, если они застёгнуты. Это точно одежда Николая?
– Ремень от своих джинсов возьми, – посоветовал я.
– У тебя ремень поверх рубашки, – заметил Сергей, – почему штаны не падают?