Вернуть величие
Шрифт:
— Это…
— Они твои, синичка. Можешь делать с ними всё, что пожелаешь, — подал я голос, ощущая искреннюю радость за нас обоих. — Если посчитаешь нужным вернуть Владу, я приму это. Если же потратишь на себя… сделаю так, чтобы Влад об этом долге забыл.
Маша зажмурилась, прижала деньги к груди и рухнула в мои объятия. Ай, милота какая. Ну как можно не любить этого гоблина?
— Тебе больше не придётся унижаться ради благополучия братика. Братик больше не ребёнок, сам попку подтереть сумеет, — улыбнулся я.
— А откуда, Кость? — прошептала
— Из-под матраса, но там больше нет. Только носочки, а их трогать не советую.
— Хорошо, я не буду докучать, — сдержанно пролепетала сестра. — Но дай слово, что нас за это не посадят.
— За это — не посадят, — уверенно заявил я.
И снова она бросилась ко мне обниматься. Как ребёнок, который хочет о многом сказать, но изо всех сил старается это погасить в себе.
— Я свободна, Кость, — все негативные мысли будто в миг выветрились из её головы.
— Добби свободен.
— Свободна!
— Эй, прекращай, я сейчас расплачусь, — отпрял я от сестры. — Хватит радоваться так, словно мы мир спасли. Нам предстоит ещё многое сделать, чтобы исправить ситуацию. И первое, с чего я начну, это позову тебя с собой в столицу. Но только больше никаких помоек. Понимаю, тут тебе комфортно и все дела, но…
— Дурак! — в шутку стукнула меня по плечу Маша. — А я не стану обузой, Кость? На самом деле, я так напугалась, когда услышала, что тебя заберут у меня. Мы ведь единственные друг у друга остались, и главным моим смыслом в жизни было выбить тебя в люди.
— Отныне это не твоя забота, — усмехнулся я. — Так что, ты согласна? Дважды предлагать не буду.
— Согласна!
— Вот и славненько, — прикрыл я ладонью зевок. — На этой тёплой ноте предлагаю ложиться спать. Завтра трудный день. Мне предстоит посетить заведение под названием «школа». Хотя, думаю, ты сама всё слышала.
— Слышала.
— Всё, иди.
— Хорошо.
Школа… после той «вечеринки» меня воротит от одного лишь воспоминания о ней.
Но ладно, я драматизирую. Всё не так уж плохо. Выпускной позади, а это значит, дикари с большой долей вероятности сидят в своих усадьбах и усердно готовятся к поступлению в высшие заведения. Я их едва ли встречу. К тому же, энергия в дохляке ещё не восстановилась для перемещения в астрал, а это значит, можно занять себя чем-нибудь другим. А школа как-никак социум. Да, не самый благоприятный, но социум.
А ещё не терпится посмотреть на реакцию Анны, её «парня» и всех этих зазнавшихся дикарей, когда те увидят мою фотографию в выпускном альбоме.
Глава 5
Лидия Александровна стояла у раковины, промывая посуду. Она смотрела на мирно текущую струю воды, перекатывая в руках мыльные тарелки и обдумывая всё, что произошло сегодняшним утром.
Ей пришло письмо от спецслужб Новгородской губернии. Внук, Константин Коршунов, постиг редчайшую на сегодняшний день тайну соприкосновения миров. Внук, который был изгнан из рода вместе с его матерью по решению Лидии…
Содержание письма многим поражало. О многом заставляло задуматься. Восстановление в школе, приглашение в столицу. Парень, который по сей день живёт в нищете, доедает крохи хлеба в попытках выжить в этом мире, каким-то неимоверным чудом унаследовал Дар далёкого предка, одного из Семи Великих Гвардейцев.
Что уж говорить о других членах семьи. Для всех эта новость стала громом среди ясного неба.
Тринадцать лет она не видела внука. Имела массу возможностей помочь, но не желала смотреть на него. Этот человек напоминал о том страшном времени. Лидия не могла его простить. Но спустя столько лет мучительных угрызений совести она так и не сумела оставить эту историю в прошлом…
Эта фамилия снова возникла перед ней, напомнив о худших временах в её жизни.
— Говорят, парень талантлив, — раздался голос за спиной Лидии.
На кухню вошёл Марк. Старший сын Лидии и брат ныне погибшей Елизаветы, матери Константина и Марии Коршуновых.
— Судьба порой даёт нам крайне ценные уроки, — спокойно протянула старушка, убирая тарелку к другим. — Душа Великого Гвардейца с самого детства боролась за свою жизнь, и сейчас она выбрала человека, который сейчас проживает похожее.
— Скоро парень поступит в столицу, — подал голос Марк. — Я читал протокол полицейских. Видел то, что было снято камерами видеонаблюдения. Он изменился, матушка. Это не просто пробуждение Дара, это что-то большее. Что-то, что обычному человеку не постичь.
Рука женщины спокойно потянулась за очередной посудиной, и та послушно скользнула в руки, будто её подали невидимой рукой. Лидия закончила с помывкой и подошла к окну, взяла в руки фотографию дочери и нежно прильнула к ней губами. Слёзы невольно потекли по морщинистым щекам старушки.
— Прости меня, доченька. Прости душу грешную, — грустно прошептала она. — Я не могла поступить иначе. Я должна была…
Марк поднялся со стула и подошёл к женщине, положил руку на её худенькое плечо и посмотрел на фотографию.
— Сейчас важно другое, матушка. Отныне в нашем роду есть одарённый наследник.
Женщина повернулась к сыну.
— Он не вернётся, Маркуша, — старушка вытерла слёзы, губы её затряслись. — Они пережили столько боли. Невыносимой боли. Они не простят меня. Нас вычеркнули из своей жизни.
— Мы не станем давить на парня. Не станем, матушка, — Марк говорил спокойно, поглаживая старушку по голове. — Перестань лить слёзы. В его жилах течёт кровь нашего рода, кровь Великого Гвардейца. Лишь мы способны стать его опорой. Прошлое тем и прекрасно, что оно — прошлое.
Лидия посмотрела на стену, которую некогда украшал яркий дух последнего Великого Гвардейца, прозвавшего себя Фениксом. Наследие, которое он оставил после себя одной из своих дочерей, оставалось нетронутым больше трёх сотен лет. В своих мемуарах Гвардеец ласково называл свою дочь «бусинкой», а когда та погибла, создал из её ауры духа.