Вернуть Веру
Шрифт:
– Я тебе пойду! – встрепенулась Ника. – Олега на работу вызвали.
И вроде она дочке докладывала о своих делах, а взгляд все равно сползал в мою сторону. С какого только перепуга. Она ж не Настька, которая в силу ветра в голове думает, будто связь её матери с другим мужиком сможет меня задеть. Потому как не может. Тогда не могла, а уж сейчас подавно. Или…
– Лучше скажи, почему ты не с отцом… И что здесь делает… Кхм… Эээ… - Вот, я как раз об этом! Она даже слов подобрать не может, чтобы меня идентифицировать. – Стас.
Ну, спасибо. По имени назвала.
Настька склонилась к ногам и, оттягивая неизбежное, принялась развязывать шнурки на кедах. Не знала девица, как поведать матери о своих приключениях. То ли стыдилась… То ли не хотела отца подставлять. Каким бы уродом тот ни был.
– Настя! Я слушаю… - чуть сощурилась Ника.
– Ну, что ты меня у порога пытаешь? – взбрыкнула та, так и не расшнуровав кед, стащила их, наступая на задники. Размашистым шагом пересекла холл, а у входа в коридор оглянулась. В ее бездонных маминых глазах застыла невысказанная просьба. «Хелп и сос», блин, что называется.
– Иди к себе. Я сам все матери объясню.
Настька пробурчала что-то невнятное и, с облегчением выдохнув, трусцой поскакала вглубь квартиры.
– Какого черта? – ошалела Ника.
– Слушай, есть что-нибудь пожрать? Я за Настькой сорвался, не успел поужинать, – огорошил я Нику, стараясь на нее не смотреть. Рассчитывая на то, что моя бесцеремонность заставит её переключиться с главного и хоть немного остыть. Не вышло. Нет, с главного она, конечно, переключилась, а вот с «остыть» было как-то сложнее… Глядя на меня, казалось, у нее вот-вот пар из ушей повалит.
– Ты серьезно думаешь, что я стану тебя кормить?
– Ну, ты же хочешь узнать, что случилось. Нет ужина – нет информации.
Ох, как она на меня посмотрела! Будто я только что одержал победу в ее личном хит-параде ненависти. Ну, и нахрена я это все затеял, спрашивается? Девчонку домой доставил? Доставил. Вот и надо было валить, сдав ее с рук на руки матери, а не, как теперь, на серьезных щах требовать свой ужин, который наверняка застрянет прямо в глотке, если, конечно, случится чудо, и кто-то в принципе меня покормит. К тому же я ведь понимал, что она не воспримет мои слова всерьез, приняв их за издевку.
– Ладно. Пойдем. Только еда у меня вчерашняя.
– А я не гурман, Ника.
– Вера.
Я промолчал. Потому что глупым было это все. И споры вокруг имени, и наши посиделки в кухне, такой знакомой… Ника как раз взялась обустраивать дом, когда мы поженились. Помню, как она прибегала ко мне советоваться по поводу цвета стен или фасадов кухонных шкафчиков. Она же не знала, что мне похрен на это все было. Как и на нее… Я в тех стенах задыхался. Они меня к земле придавливали. Так с хрена ли меня должно было волновать, какого цвета эти самые стены?
Господи, как я себя ненавидел за то, что на ней женился. За то, что сам, по собственной глупости, загнал себя в капкан… Ненавидел себя, а винил все равно ее. И отыгрывался на ней по полной. Унижая исподтишка, подкалывая, язвя, откровенно высмеивая. Причиняя ей боль, в надежде, что самому станет легче. А она улыбалась только и раз за разом снова и снова пыталась мне угодить. Не понимая даже, что дело не в ней. Что я это все специально… будто нащупывая ее границы и желая убедиться, что ну… вот! Вот же… сейчас она пошлет меня, выставит… Бросит. Как поступали все люди, утверждающие, будто любят меня, до нее. И картинка моего мира вновь станет знакомой мне и понятной. А то ведь сюрреализм какой-то…
Может, она и любила. Да что уж теперь гадать?
– Жаркое устроит?
– Угу…
– Рассказывай, где вы с Настькой встретились.
– А выпить ничего нет?
– Гуляев! Тебе что здесь - ресторан?
– Так я о тебе беспокоюсь. По сухому такая информация не зайдет.
Ника бахнула передо мной тарелку, вцепилась в край стола и, нависая надо мной, прошипела:
– Или ты говоришь мне, что случилось, или я тебе… я тебе на голову эту тарелку надену!
Наверное, предполагалось, что я испугаюсь. Но план откровенно провалился. Когда я почувствовал исходящий от ее тела жар. И дух, такой, знаете, пряный-пряный. Когда заглянул в ее синие чистые глаза. Шальные и как будто пьяные. Когда она, поймав, мой взгляд, облизала быстрым движением языка губы, и у меня, как по команде, встал. И я невольно к ней потянулся. Будто под гипнозом, честно. Это было чистое наваждение. А как иначе это все объяснить? Какого… черта?
Не знаю, что бы произошло, если бы Ника в тот момент не отвернулась. Дернулась, как-то так неловко. Шагнула к холодильнику, достала-таки бутылку вина и, зацепив ногой ножку высокого стула, взвыла.
– Твою мать! Да что ж это такое?!
– Сядь! Дай посмотрю.
Нога Ники немного распухла, а вниз от мизинца разливался темно-фиолетовый синяк.
– Утром ударилась. Так что там с Настькой?
– Этот урод ее с собой в клуб потащил, - открыв морозилку, коротко обрисовал ситуацию я.
– В какой еще клуб?
– В ночной. Есть там один пафосный. На Профсоюзке.
Я достал упаковку овощной смеси и приложил к месту ушиба. Стараясь как-то контролировать свой любопытный взгляд, который так и норовил подняться выше, по ее изумительно гладким, скрещенным в коленях ногам. Встал, от греха подальше. Пока не анализируя происходящее со мной… Загнанно огляделся по сторонам. Наткнулся на тюбик мази, знакомый мне по денно и нощно крутящейся рекламе.
– Помазать?
– Дай, я сама…
Ника забрала из моих рук мазь, закинула ногу, так что щиколотка одной ноги оказалась лежащей на коленке другой, и, выдавив немного содержимого на место ушиба, принялась неторопливо втирать. И ничего особенного в этом зрелище на первый взгляд не было. А меня какого-то черта снова торкнуло. Я отвернулся. Чтобы откупорить бутылку. Ну, и скрыть собственный интерес, натянувший, как плащ-палатку, брюки.
От автора: друзья, скоро на книгу будет открыта подписка) Цена будет минимальной, скидки от этой цены не будет.