Вернуться или вернуть?
Шрифт:
Запасы продовольствия для себя и коням казаки, безусловно брали. Но этого не хватило. Начали скупать в городе. Мне припомнилось, как резко подскочили цены. Маруська тогда жаловалась, что курица уже не десять, а тридцать копеек стоит. И это было пять тысяч всадников в мирное время. А прокормить десять тысяч нагайцев в течение нескольких дней, пока казаков выбивали где-то не то у Терека, не то у Ерика, весьма сомнительно. По идее, кони должны сожрать все в округе, включая кору на деревьях.
Долго обсуждать сюжет песни не пришлось. Пьяненький Артём заприметил нас, стоящих в дверях.
— Племяш мой, Серега, — сообщил он тем, кто мог позабыть. — Я ему гитару испанскую купил. Щас он нам споет.
— Дядя Иван… — укоризненно посмотрел Сергей.
— Чё, зря гитару тащил? Спой нам что-нибудь казацкое.
Пришлось Сереге в лучших традициях попаданцев исполнять песни ещё не родившихся авторов. В данном случае Розенбаум подошел идеально.
— Только бурка казаку во степи станица,
Только бурка казаку во степи постель…
Петь Сереге пришлось три раза.
— Зарян, дружище, — обнимался уже во дворе с городовым Артём. — Заходи, если чё. Всегда приму как брата.
Усадить городового и следом затолкать в бричку полицейских удалось с большим трудом, но все же мы их выпроводили.
— Серега, бери эту пьянь и тащи в будущее, — подтолкнул я Артёма в спину. — Как проспится, пусть собак добывает, где хочет.
— Раздавать взятки борзыми щенками… — начал философскую мысль Артем, но Серега уже допинал его до входа в подвал.
Надеюсь, что с полицией мы подружились и жалоба Фроськи не уйдет дальше. Но подстраховаться все же стоило.
Демид, когда развез полицейских, вернулся за мной. Вечером я живописал Павлине Конкордиевне несколько подправленную версию. Честно поведал, что посуду из летней кухни своровали несколько дней назад, а я не стал поднимать шум. Воры, почувствовав безнаказанность, еще раз полезли. А как мы помним, у Сергея Ивановича большие связи. Потому "враги повержены" и на пути в Сибирь.
Мой расчет оказался верен. Проверять так или нет, Павлина Конкордиевна не стала. Уже с утра пораньше она помчалась к бывшей соседке. И часа не прошло, как вся улица была в курсе, что воры в лице мужа и сына Ефросиньи попались на горячем и были высланы на каторгу. О том, что времени прошло слишком мало, а судейская машина и в этом времени неповоротлива, никто не задумался. Впрочем, скоро эта версия обрастет дополнительными деталями и видоизменится. Даже если полицейские начнут утверждать обратное, кто же им поверит? У господина Иванова такие связи!
Часть 15
Тему сохранения всего того, что мы притащили из будущего, обсуждали долго. Повезло, что полицейских не заинтересовал наш склад. Но случись такое (не дай Бог!), что к нам придут с обыском… парни замучаются мумии на той стороне хоронить. А если серьезно, то на складе столько "компромата", что просто ой! Артём предложил устроить в той школе, которую я строю, подобие бункера. Но когда это еще будет сделано?
Что-то можно перенести на чердак доходного дома. Он у нас разделен внутри. Есть внутри склада еще крепкая дверка с особым замком. Всевозможные распечатки с изобретениями и чертежами надо переправить туда на чердак. Вольфрамовую нить я предлагал оставить там же, где и сейчас. Напоминает она тонкую проволоку. Инструмент ручной тоже оставили под рукой, как и запасы туалетной бумаги.
Парни тащили все, что могли, а уж если стоило копейки, точно волокли. Причем в большом количестве. В настоящий момент склад напоминал бункер на случай апокалипсиса. На стене у входа висел листок, куда записывали где что лежит, чтобы не забыть, к примеру, что на втором этаже есть ящик с лезвиями для бритья, шесть коробок с шампунем, две коробки ножниц, сто двадцать упаковок ниток для шитья черного цвета (во дурдом!). Хомяки хреновы.
В целом получалось, что на данном этапе распределить и перепрятать все принесенное у нас не получится. Вот когда будет готова школа, то я под предлогом переезда в другой дом могу забрать и другие вещи. Что делать с Фроськой, просто не представляли. По сути женщина потеряла родных. Может продолжить пакостничать и искать мужа с сыном, которых мы давно похоронили. С другой стороны, все наворованное предположительно где-то у той же Фроськи и спрятано.
— Не докажем, что это наше. Не стоит привлекать к себе лишнее внимание, — заверил Артём.
— Тогда беги за щенками и ублажай полицию, — резюмировал я.
— Мы еще ружья, наверное, принесем, — добавил Серега.
— Только я вначале здесь бельгийское ружье куплю, — сообщил Артём. — Всего двадцать восемь рублей!
— Представляю, сколько ты за него "там" получишь, — заметил я. — Поторопитесь. Мне дела нужно делать. Да и земли накупили, что только успевай разворачиваться.
— Через недельку вернемся, — пообещал Артём.
Дел у меня было действительно много. Типографию всю перенесли в дом к Артёму. Сам он в нем не ночевал и не жил. Одну комнату я использовал для занятий с учениками, во второй жил теперь Клим, в столовой иногда перекусывали. Из спальни на втором этаже вынесли всю мебель и расположили там примитивную типографию.
Задумка была такой — мы печатаем три или четыре номера журнала "Наука и жизнь". И начинаем продавать в своём магазине мужской одежды. Если не будет накладок, то откроемся первого мая. А журнал у нас якобы выходит с января. Ну и что, что его никто не читал и не видел. Плохо искали.
На самом деле все затянулось из-за получения разрешения от инспектора надзора за типографиями. И если в этом вопросе ускорить продвижение документов можно было за счет банальной взятки, то дальше шла банальная цензура.
На том оборудовании, что имелось, я думал печатать по пятьсот экземпляров. По сто штук каждого номера оставим в Екатеринодаре, остальное парни повезут в Петербург. Где-нибудь пристроят по книжным магазинам. Прибыль от журнала для нас была вторична. Мы планировали вбрасывать порциями информацию в разных областях.
Помните, что такое типография конца девятнадцатого века? Мне хоть и изготовили все под заказ, но принцип был соблюден. Текст набирался отдельными буквами в строки. Ручной станок не предполагал печать с двух сторон листа. В общем, геморрой еще тот. С литографией для иллюстраций я не заморачивался. Линогравюрой мне было проще подготовить картинки к текстам. Нарезанного в формат линолеума парни принесли с запасом.
Как только статьи были готовы, посадил Клима их проверять, а затем и набирать текст. Совместно мы сделали первый оттиск, снова проверили на наличие грамматических ошибок и начали печатать. Ага. Пятьсот раз один разворот страницы. Затем переворачивали лист и еще пятьсот раз. И так далее все двадцать листов одного экземпляра. А еще картинки добавляли. Правда, по принципу вкладыша. Я чертыхался, но продолжал работать.