Вернуться или вернуть?
Шрифт:
— Да неужели?! — воскликнули мы с Черновым хором.
— Николай, я же тебе писал, что если заниматься, то не только добычей руды, — укоризненно посмотрел на меня Серега. — А то будем как те французы, которые тоже добывают в Кривом роге руду и теперь не знают, кому ее продать.
— Хм… а высококачественная сталь означает, что вопрос с добычей марганца ты в Никополе решил успешно? — спросил я.
— Потом расскажу подробности, — отмахнулся Сергей и снова вернулся к обсуждению наших вопросов.
Российское техническое общество возникло по инициативе промышленников и преподавателей Санкт-Петербургского университета. Вот меня и пригласили для демонстрации самодвижущейся техники на Университетскую набережную перед зданием Двенадцати коллегий. Я примерно представлял, где это. Но моим подопечным все казалось сказкой наяву.
Петербург ошеломил моих учеников с первых минут. Мы приехали на три дня раньше назначенной даты, и почти всё это время я посвятил знакомству этих "цыплят", в том числе и Болота, с городом. Одно то, что они видели дворец, где проживает государь, уже не укладывалось в сознании провинциальных мальчишек. А тут еще белые ночи. Причём я им всю дорогу зачитывал статьи из своего журнала и рисовал схемы, как движется солнце, про наклон земной оси, но все равно меня забросали вопросами на тему: "Почему всю ночь светло?"
Наша группа привлекала к себе внимание. Я не сразу понял, что мы выделяемся на фоне столичных жителей Петербурга конца девятнадцатого века. Именно так, как может выделяться турист из двадцать первого века. Гуляли мы по Невскому проспекту, я решил и сам посмотреть, а заодно и всей группе показать Пассаж.
— Куда прешься! Видишь, господа иностранцы идут! — прикрикнул швейцар на какого-то мещанина, с поклонами пропуская нас вперед.
Только тогда я понял, что иностранцы — это мы. Покрой одежды, ее качество и необычные аксессуары делали нас похожими на кого угодно, но только не на провинциалов с юга России.
Шестнадцатого июля примерно в семь утра мы отправились на Университетскую набережную. Трактора везли все на тех же платформах в чехлах. Мальчишки волновались и радовались одновременно. Афанасий Петрович старался не демонстрировать своей нервозности, но пенсне то и дело поправлял. В его задачу выступление перед публикой не входило, но он будет снимать демонстрацию тракторов.
— Погода сегодня хорошая, — пытался я отвлечь Афанасия Петровича. — С освещением повезло.
С этим он не мог не согласиться и переключился на рабочий режим, рассуждая вслух, где лучше поставить кинокамеру.
— Покажите немного общий план, так чтобы в кадр попал Зимний дворец, Исаакиевский собор, или сами смотрите, что будет удачнее, — рекомендовал я. — Затем, когда подойдут господа из комиссии, обязательно снимайте их.
"Показательные выступления" были назначены на десять часов утра. Но мы были готовы уже в восемь тридцать. Проезжавшие мимо извозчики косились на нас, кто-то из пассажиров высовывался посмотреть на нечто задрапированное.
В девять я велел снять чехлы и отогнать платформы и лошадей, доставивших трактора, назад. Расставил мальчишек и велел Афанасию Петровичу начать съемку. Мы с Серегой не спеша прогуливались вдоль набережной, подошли ближе к тракторам. Мой кивок означал, что общего плана хватит.
Следующий час тянулся бесконечно.
— Может, я сбегаю с порученьицем? — суетился Болот, переживая, что про нас забыли и никакой комиссии не будет.
Примерно в половине одиннадцатого члены комиссии все же появились. В количестве трех штук. Мда… негусто. Но две большие железные машины мужчин заинтересовали. Пока я приветствовал господ и доводил до них первичную информацию, Чернов снимал крупным планом этих "трех калек". Те в свою очередь решили, что это какой-то очень странный и суетливый фотограф. И какое-то время постояли, замерев возле тракторов (вырежу потом эти кадры).
— Болот, Селиман, начинайте, — отдал я команду.
Парни заняли водительские места, двигатели взревели, а потом трактора буквально рванули вперед. По крайней мере, создалось такое впечатление. Я-то знал, что скорость у них от силы километров тридцать в час. Но на фоне неспешных и редких извозчиков трактора смотрелись гоночными автомобилями. Доехав до оговоренной ранее отметки, парни лихо развернулись и двинулись обратно.
— Вот, наглядно продемонстрированы возможности двигателя на ситниковском топливе, — поведал я ошарашенным членам комиссии. — Здесь все документы и номера привилегий, — протянул я папку.
Затем поинтересовался, где мне демонстрировать следующее изобретение? Господа из комиссии никак не могли прийти в себя. Они ожидали увидеть провинциального горе-изобретателя, который начнет впаривать им очередной "прожект".
Я же не только продемонстрировал готовую модель, но еще и сообщил, что строится завод по производству более мощных тракторов. А когда господа долистают мою папочку до рисунков, где трактора используют в качестве тягловой силы для перевозки пушек, причем по любому бездорожью, то, надеюсь, задумаются серьезно. Если не задумаются, то у меня еще журнал "Наука и жизнь" имеется, где я "выступаю с трибуны". В зависимости от результата нашей встречи, напишу или хвалебный отзыв, или статья будет о том, как техника, что может помочь стране в любой войне для подвозки оружия и людей, была проигнорирована, и прочие бла-бла.
В целом, встречей я остался недоволен. Не то чтобы ждал оркестр и фанфары. Но и такое показное игнорирование меня возмутило. Между прочим, мне эта поездка обошлась в двести рублей, и это без учета сборки тракторов.
Господа из комиссии пригласили пройти за собой для демонстрации следующего изобретения.
— Серега, отправляй платформы, — попросил я. — Трактора пусть идут своим ходом. А сам лови извозчика и сопровождай технику до издательства газеты, с которой ты неплохо общаешься.
— На гусеницах по Петербургу? — усомнился Сергей.
— Вес тракторов небольшой. Ничего с брусчаткой не случится, — отмахнулся я. — Пусть нас услышит и увидит как можно больше людей. Репортеру газеты пообещай фото трактора из числа тех, что я для журнала привез. Перечисли технические характеристики, прорекламируй свой завод. Ну, не мне тебя учить.
Больше задерживаться я на набережной не стал. Афанасий Петрович уже ждал. Мишка и Пашка несли технику, Васька — плакаты с чертежами.