Вернуться или вернуть?
Шрифт:
— Николай Иванович, нам бы ещё керосинок, — попросил меня Архип.
За керосинками и самим керосином послал помощников в Екатеринодар. Заодно и дров подвезти. В начале марта еще прохладно. Пока же всех новичков распределили в доме Степаниды. Ее с детворой Архип взял к себе. Конечно, очень тесно, но в старых мазанках новички жить не могли, требовалось все подновить и просушить. К тому же Архип не рассчитывал по углю и дровам, что добавятся люди.
— Как вы и приказали, Николай Иванович, все их вещи выварили, самих помыли, баб заставили вшей вычесывать, — отчиталась передо мной Глафира.
— Еще раз проверь, чтобы вшей не осталось. Дрова вскоре привезут, протопите как следует баню и всю одежду пропарьте, — настаивал я на более тщательной дезинфекции.
Через два дня, пока я приводил в порядок трактор, вернулись мои помощники с купленными керосинками, дровами и нехитрой одеждой для переселенцев. Сам же я обходил новичков по большой дуге. Ночевал в той хате, что считалась моей. Когда я приезжал, то оставлял здесь часть своих вещей и инструменты. Архип молодец, не разрешил ее занимать, сам потеснился.
Кроме семьи Архипа и Степаниды, чудо-трактор никто до этого не видел. Потому многие напугались. Дети мелкие ревели, пришлось мне уводить трактор на дальние поля, ближе к лесополосе. Старший сын Архипа помогал с заправкой. Потом осмелел и сам попробовал сесть на место водителя. Всего какой-то час моих матерных криков, и парень вполне мог меня заменить. Теперь уже его младший брат бегал с соляркой, а я пошел на хутор прикидывать, что и как посадим.
От арбузов и дынь в этом году решили отказаться. Если прибавилось работников, то можно больше площадей засеять зерном. Есть кому убирать урожай.
— Цыплят им пока не давай. Самим мало. Я хотел для школы взять на развод. Если будут козлята, самочки, то дай по одной, но все потом расскажи Ваське, кому и сколько. Он запишет. Я его пришлю попозже, — дал я Архипу указания перед отъездом.
Как голод закончится, нужно будет нам более четко прописать обязанности работников. В прошлом году батраки работали только потому, что Архип все время следил и подгонял. Давно требуется поставить конкретный продовольственный налог: сколько мне сдавать, сколько им останется. Излишки могут всегда продать.
Выработав привезенное горючее, я снова законсервировал трактор и запер его в гараже.
На обратном пути навестил Федора. Побеседовали за жизнь. Его казаки этой зимой немного погоняли станичников со Старокорсунской. Те вокруг моего хутора что-то вынюхивали и высматривали. Архип тоже рассказывал, что зимой ружьё под руками держал. Хорошо, Шарик вовремя предупреждал лаем о чужаках. На хутор те не заходили, все обошлось. Выслушав мой рассказ о появлении двух семей из голодных регионов, казак решил тоже в этом году арбузы не сажать, а добавить картофеля.
О том, что в России голодают, на Кубани только говорили. Не было "беженцев", не было паники. Здесь-то все хорошо росло и зрело. Но цены все равно подскочили. Теперь батон ржаного хлеба стоил десять копеек. Почти столько, как еще недавно белый хлеб. Мяса тоже стало мало. Скот не забивали, выжидали не то повышения цен, не то голода в регионе. Появилось много перекупщиков и спекулянтов. Мои парни рассказывали, как у мельницы их поджидали спекулянты, чуть драку не устроили, предлагая купить зерно. Я по-прежнему собирался помогать голодающим только мукой, а не деньгами. Хотя мы и картофель могли отправить. Естественно, что в сопровождении.
С общественниками от Льва Толстого я договаривался, что дам весной пожертвования при условии, что с ними будет отряд охраны.
Муку мы подготовили, как и первую в мире группу кинооператоров с кинокамерой. Ждали только приезда общественников. Те, собственно, задерживались из-за того, что охранников в сопровождение нанять было непросто. Но и у каждого из моих парней были ружья. Грузить муку на поезд договорились через три дня.
— А поехали пока в Пашковскую, — скомандовал я киногруппе.
С Федором в этот раз вышел непростой разговор. Но пять мешков ржи я у него выцыганил. Написал на мешках: "Голодающим от станичников Пашковской". И велел Чернову снимать на камеру. Если не получится, то дубль всегда повторим с мужиками. Пока же запечатлели атамана и казаков Пашковской. Я еще попросил Федора сказать слова напутствия и благословить зерно иконой. Готовил пропаганду в лучших традициях рекламного пиара.
Позже смонтируем фильм, куда войдут эти кадры. Погрузку и разгрузку зерна я тоже собирался задокументировать. Правда, делалось это все на вокзале в Екатеринодаре. Грузчики немного охренели от таких "господских причуд". Вначале они вносили мешки в вагон. Затем мои помощники выносили мешки обратно. И это снималось, как будто уже на другом вокзале. Позже грузчики повторно грузили все в вагон. Объяснять сложный процесс создания постановочного кино грузчикам я не собирался, но Мишке, Пашке и Чернову объяснил, зачем мы это делаем. Можно было бы и в Воронеже устроить съемку, только лучше иметь дублирующие кадры. Кто его знает, какое там будет освещение и время суток? Нужно пользоваться тем, что имеем.
Про освещение и возможности нашей пленки Чернов был в курсе. Все пробы делали ярким солнечным днем. Знаете, какой был самый первый фильм этого мира? "Прыжок Зверя" назывался. Даже для моего времени получилось эффектно.
Эпизод снимали в школе. Чернова с камерой я расположил лежа на дорожке, ведущей к моему дому. Вокруг Афанасия Петровича сколотили из досок укрытие. Далее по сценарию я и Васька играем с собакой. На мне были костюм-тройка, белоснежная рубашка с галстуком и выпендрежная шляпа. Ага, типа я всегда такой красивый с собачкой выхожу погулять.
Зверь к внеплановым играм отнесся с энтузиазмом. Носился как угорелый, пытаясь отобрать палку. Васька же, перехватив игрушку, кинутую мной, бросил палку за спину оператора. И эта семидесятикилограммовая туша радостно ломанулась следом за палочкой. Лично я по себе знаю все ощущения, когда Зверь в порыве чувств несется на тебя, демонстрируя "голливудскую улыбку" своим оскалом. С разбегу он запрыгнул на дощатое укрытие кинооператора, так что доски прогнулись, но игрушку поймал.
— Божечки! Аж сердце захолонуло, — делилась позже впечатлениями о первом фильме супруга Афанасия Петровича, когда мы просматривали полученное у него дома.