Вернувший к свету
Шрифт:
Третий раз мы встретились, когда Алексей Викторович бесцеремонно заявился в мою палату за час до отбоя, уселся напротив кровати на стуле, вытянув ноги, и просканировал меня взглядом с ног до головы.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
В одно мгновение выражение его лица изменилось, из изучающего превратившись в приветливо-дружелюбное.
– Хорошо, – ответила я.
– Хорошо-хорошо? – уточнил Алексей Викторович, всматриваясь мне в лицо, что почему-то заставило меня покраснеть, несмотря на то, что с моим уровнем гемоглобина я могла бы сыграть без всякого грима труп в любительском театре.
– Д-да, – кивнула я.
– Позволите?
Алексей Викторович поднялся, достал перчатки, показал жестом, что собирается меня осмотреть. Я согласилась, вернее, сделала вид, что даю согласие. Разве у меня был выбор? Потребовать другого врача на основании того, что этот заставил мою, обделённую эритроцитами личность, краснеть? Это было бы верхом наглости и неблагодарности с моей стороны.
Отвела глаза в сторону, смотреть на перевязку почти на весь живот не хотела. Неровные края виднеющихся разводов зелёно-бурого цвета пугали. Мне казалось – там, под белым пластырем, страшная, зияющая рана, которая навсегда изуродовала меня. К тому же я боялась боли. К этому времени я привыкла, что больно было почти всегда, приняла это как должное, но нет на свете существа, которое стремилось бы усилить собственные страдания. Я тоже не хотела.
Зажмурилась, отвернулась в сторону стены, резко выдохнула, замерла, пережидая осмотр.
– Давай спинку посмотрим, – как маленькой сказал он.
Пришлось неуклюже, вздыхая и корячась, менять положение.
– Всё хорошо, – услышала я.
Я готова была поспорить, поскольку хорошо мне не было. Нигде. Никак. Но ничего не ответила. Я выжила благодаря врачам, дышала, могла двигаться, пусть с трудом, но ведь могла. Смотрела на божий свет, видела далёкую иллюминацию города в окне, поговорила по телефону с мамой, обняла отца – разве это не заслуживало характеристики «всё хорошо»?
– Там правда не всё так страшно, как кажется, – сказал Алексей Викторович, укрывая меня одеялом, показывая взглядом в область моего живота, а после вышел.
– До свидания, – сообразила я попрощаться, когда дверь уже закрылась, и добавила в тишину палаты: – Спасибо…
Через час заглянула медсестра, её звали Аня. Славная, добродушная и очень болтливая молоденькая девушка, закончившая колледж в этом году. Кажется, её рот не закрывался ни на минуту.
– Готовим попу, – с порога заявила Аня победным голосом, продемонстрировав два шприца.
– Почему два? – спросила я. Вчера и позавчера был один укол на ночь.
– Алексей Викторович назначил. Не переживайте, Алексей Викторович лучший, лишнего не пропишет. Вам сильно повезло, что его выдернули в выходной день, когда вас привезли, иначе… – Аня замолчала, сообразив, что сказала лишнее. – Он вообще – врач от бога! Только вам дважды жизнь спас, а так – не сосчитаешь скольким. А видели, какой красивый? У нас почти все девочки в него влюблены или были влюблены, и пациентки постоянно влюбляются, только всё без толку. Но это ерунда, главное – руки у него золотые, и голова, и сердце, и… – трещала и трещала Аня, расписывая достоинства человека с золотыми руками, головой, сердцем и другими органами, который, как оказалось, дважды спас мне жизнь – Алексея Викторовича Демидова.
В итоге я всё-таки крепко заснула, провалилась в сон, как в чёрную космическую дыру, из которой никак не могла вынырнуть, кружилась по краю сновидений, словно у горизонта событий.
Выдернул меня настойчивый звонок в дверь вперемешку с настырным стуком. Кое-как собрала мысли, сумела встать с дивана. Оглядела себя – помятая трикотажная пижама, махровые носки из разных пар. По обыкновению бледная, лохматая и такая же мятая, как трикотажный комплект на мне, в синюю мелкую клетку.
– Алексей Викторович? – уставилась я на того, кто стоял на пороге, одновременно соображая, что нужно была спросить, кто за дверью, и не понимая, что он делает здесь…
Глава 3
Я отступила на пару шагов, хотя единственное, что нужно было сделать – быстро рвануться вперед и успеть закрыть дверь перед лицом гостя. Ногу в проём двери он не поставил, это я отметила краем сознания, скорее рефлекторно, но отчего-то отступила. Дура!
– Я зайду? – неверно истолковал мой жест Алексей Викторович.
И действительно зашёл, скинул куртку одним движением, вторым пристроил её на пустующую настенную вешалку, где одиноко висел мой пуховик, на верхней полке устроились мои же вязаная шапка и шарф. Разулся, аккуратно поставил обувь, пробежался взглядом по полу в поисках мужских тапочек, которых, естественно, не нашёл. Рядом с обувницей пристроились мои – розовые с изображением малиновых бантиков, те самые, в которых я ходила в больнице. В квартире я, по привычке, ограничилась носками.
– Проходите, – понуро, с опозданием, кивнула я, тяжело, с физически ощутимым скрипом соображая, что нужно сказать, сделать… – На кухню?
Прозвучало вопросительно, однако, меня поняли и пошли, куда пригласили.
Показавшееся накануне просторным помещение сразу стало меньше, когда туда вошел Алексей Викторович. Я поплелась к столу, нажала кнопку электрочайника. Внимательнейшем образом изучила и сам электроприбор, и двойную розетку, в которую он был подключён, и рисунки на кафельной плитке в стиле пэчворк.
Обернулась от колкого чувства присутствия постороннего человека в своём пространстве. Вроде знала, что здесь, совсем рядом, находится мужчина. Сама же сказала ему: «проходите», но холодные мурашки поднялись на ледяные лапки, заметались в панике вдоль спины.
Алексей Викторович, как остановился в дверном проёме в виде арки, ведущей из небольшого коридора в кухню, так и остался стоять. Прислонился одним плечом к косяку. Совершенно непривычный, непохожий на себя. Внешне тот же: высокий рост, я бы не удивилась, узнай, что он играл за сборную института по баскетболу или волейболу. Длинные ноги, широкие плечи. Про такое телосложение говорят «атлетическое».
Тёмно-русые волосы, скорее каштановые, серые глаза. Светловатые и настолько густые ресницы, что невольно задаёшься вопросом, для чего природа наградила таким богатством мужчину.
Лицо? Приятное лицо, наверное, красивое. Высокие скулы, волевой подбородок. Ямочка на щеке, которая словно заблудилась, случайно прыгнула к взрослому мужчине от беспечного старшеклассника и осталась навсегда. Эта ямочка умело сглаживала любые резкие слова её обладателя, придавая лицу добродушное выражение.