Вернувшийся
Шрифт:
— Он уходит… — негромко сказал Марк во внезапно наступившей тишине.
Габриэль протянул мальчику руку.
— Марк… Сделай это… В последний раз.
— Но у меня никогда не… не получалось со взрослыми, — мальчик побледнел еще больше, хотя, казалось, это было уже невозможно.
— Ты справишься, — сказал Габриэль. — Я в этом уверен. Я не буду противиться.
У Стефании задрожали губы.
— Габриэль…
Марун тихо улыбнулся.
— Не «еще и меня», а только меня. Зато Джереми будет жить — понимаешь, Стефи? И вы с ним будете счастливы. А я… меня уже давно нет. Я умер еще там, в тюрьме. Так что это будет правильно.
Он перевел взгляд на Константина.
— Вы — благородный человек. Исполните последнюю волю умирающего?
Брат-меченосец кивнул.
— Я догадываюсь, о чем вы попросите… Можете быть уверены, если Марк этого захочет — он улетит с вашими людьми.
— Спасибо. Что ж, тогда все… — Габриэль посмотрел на Марка. — Начнем?
Тот положил ладонь на запястье Маруна. Шмыгнул носом и закрыл глаза, собрав мелкими морщинками чистую кожу высокого лба.
По руке Габриэля начало медленно распространяться покалывание — словно тысячи мельчайших ледяных иголочек вонзались в кожу, проникая все дальше, все глубже, все быстрее… Против ожидания, это было даже приятно…
Марун закрыл глаза, опершись спиной на стену. Если ты уверен, что ценой своей жизни спасаешь хорошего человека — нельзя не признать, это не самая худшая смерть…
Это была его последняя мысль. В следующее мгновение в голове вспыхнул яркий золотой свет, в котором начало растворяться то, что было Габриэлем Маруном — растворяться навсегда, без остатка…
Марк выпустил запястье Габриэля и тело медленно сползло на пол.
— Все, — прошептал мальчик.
Оставив далеко позади и внизу колоссальный цилиндр Свободного Порта Орн’Гаах, яхта «Озирис» поднималась над плоскостью эклиптики, готовясь к переходу. Рядом со станцией висел корабль Церкви — Константин, вернувшийся на борт «Джафкиила», держал под контролем окружающее пространство, давая яхте возможность беспрепятственно покинуть систему.
Тихо шептались системы, гудели вентиляторы, но Стефания, замершая в пилотском кресле, из
«Камера 1. Состояние тяжелое, стабильное. Активирован режим интенсивной поддержки жизнедеятельности». Это Джереми. Он сейчас весь опутан трубками, шлангами и кабелями системы поддержания жизни — автоматика помогает регенерировать ткани, поддерживает сердце и дыхание, отслеживает мозговую активность… Но главное — он жив. А со всем остальным медкомплекс корабля справится.
«Камера 2. Состояние удовлетворительное, стабильное. Режим профилактической поддержки». Это Марк. По результатам первичного диагностирования автоматика рекомендовала погрузить мальчика в сон минимум на 12–14 часов. В течение этого времени автоматы заживят ранки и ссадины, поддержат организм витаминами и глюкозой, проведут очистку крови. Проснется Марк жутко голодный — так всегда бывает после профилактики, которая мобилизует резервы организма. Надо будет накормить его повкуснее, — напомнила себе Стефания.
«Камера 3. Режим криосохранения». А это… это Габриэль. Вернее, его тело.
Стефания судорожно вздохнула и чуть запрокинула голову, чтобы не дать слезам вновь пролиться.
Габриэль… Человек, который когда-то давно помог ей в буквальном смысле выбраться из грязи, с самых низов городского дна, помог ей стать той, кем она является сейчас. Человек, которому она была обязана всем.
А теперь она везет его тело на родину.
Компьютер пискнул, сообщив о том, что закончил расчет курса.
Набирая скорость, яхта устремилась к точке входа в гиперпространство — и через несколько секунд «Озирис» ушел на скачок, направляясь к далекому Кастору.
Промокнув глаза — все же сдержать слезы не удалось — Стефания поднялась из кресла и стянула с головы гарнитуру комплекса управления. Она шла в медицинский отсек.
Сейчас ей больше всего хотелось только одного — быть как можно ближе к своему будущему мужу и их будущему сыну.
А еще — к человеку, который отдал жизнь ради того, чтобы она была счастлива…
Человеку, о котором она будет помнить вечно.