Верные враги
Шрифт:
Я беззвучно поставила кружку на пол. Подкралась к окну, выглянула. Во дворе стоял, боязливо озираясь, парнишка лет тринадцати.
— Ученик твой явился, — с гадкой ухмылкой сообщила я. — Пожалуй, мне тоже стоит заняться его образованием. Ты не против?
Он был против, да еще как. Но взглядом я испепелялась плохо, а чего-нибудь подейственнее у него не было.
Незваный гость выглядел неважно. Драный полушубок, перевязанные веревочками опорки, синяк под глазом. Мы внимательно изучили друг друга, не торопясь с приветствиями и пожеланиями доброго
— Ты оборотень, — наконец то ли спросил, то ли обличил меня паренек.
— Ну и что?
Такого ответа он явно не ожидал.
— Ну и всё, — промямлил он, — конец тебе пришел…
Ох, давно я так не смеялась! Причем искренне.
— Маловат ты для моего конца, щенок. Даже на начало не тянешь. Как догадался-то? — мирно спросила я, и он растерялся еще больше. Запинаясь, послушно ответил:
— Мой мастер давно тебя выслеживает, всё узнал: и где живешь, и что Шеленой зовут, только прикончить осталось.
Зря он это. Никогда не разговаривай с тем, кого собираешься убить. Особенно если боишься его до колик в желудке. Враг становится еще сильнее, а ты слабеешь. Вон ноги уже дрожат, подгибаются.
— Выходит, вовремя мужички его порешили, — равнодушно заметила я, — тебе-то чего надо?
Он зажмурился и на одном дыхании выпалил:
— Мстить пришел.
— О! Это серьезно, уважаю, — восхитилась я. — А почему именно мне? Мужичков с оглоблями боимся? Могут не понять юмора?
— До них тоже доберусь, — срывающимся голосом пообещал он. — Вот тебя уделаю, сокровища награбленные заберу, подучусь малость, а там и их черед придет!
Я разочарованно присвистнула:
— Экий ты у нас корыстный, я-то думала — и правда мститель. На человека побоялся руку поднять, а на меня, выходит, можно. Особенно ради денежек.
— Ради мастера! — отчаянно выкрикнул он. — Ты его сожрала, погань! Я следы в овраге видел! Он живой еще был, оборотни мертвечины не жрут!
— А если и сожрала, — задумчиво прикинула я, — какая разница? Он бы всё равно к утру околел; ты же к нему на помощь не торопился. Так что скажи спасибо и проваливай!
Он всхлипнул и вытащил меч. У меня отвисла челюсть. Не знаю, как убивать, но отпиливать им трофейную голову пришлось бы долго. Такого неуважения к противнику я еще не видывала. Идти в дом за своим клинком было лень, да и смешно. Я осталась стоять, руки в боки, мерзко подхихикивая.
Заорав для храбрости, паренек бросился вперед. Он еще и рубиться не умел, простой меч двумя руками за рукоять держал. Пару ударов я пропустила, уворачиваясь с восхищенным аханьем, а затем по-простому изловила меч за середину и пнула дурня в живот. Второй удар пришелся в опущенное лицо, на сапоге осталась кровь.
— Проваливай, щенок, — негромко сказала я, выждав, пока он отскулит и высморкается. Бросила меч ему под ноги. — Придешь, когда подучишься. Хотя бы правильно оценивать врага.
Не сводя с меня ненавидящего взгляда, он медленно наклонился, подобрал меч и побрел прочь. В ножны не вложил, острый кончик царапал землю. Худенькие плечи вздрагивали, пацан явно сдерживал рыдания. Дурак.
Я выждала, пока он скроется из виду, покачала головой и вернулась в дом. Вытерла сапог подвернувшейся тряпкой, бросила в угол, к прочему мусору. Вечером смету и вынесу.
— Что ты с ним сделала? — впервые подал голос колдун. Вернее, хрип, еле слышный и неразборчивый.
— Преподала урок, — устало сказала я, присаживаясь на стул и поднимая с пола кружку. — Пей давай.
Он сжал зубы и попытался отвернуть голову, но даже это ему не удалось, сдержала вмятина в подушке. У меня вырвался истерический смешок. Запоздало догадалась: не верит. Думает, прибила его горе-ученичка, отволокла в кладовую и теперь буду варить из него супчики.
— Когда он придет в следующий раз — а он придет, хвост даю на отсечение, — вкрадчиво сказала я, — у меня может и не быть такого хорошего настроения. Так что тебе лучше меня не сердить.
Он с трудом шевельнул губами:
— Что тебе от меня надо?
— Выпей — скажу.
Колдун не ответил, но и не противился, когда я приподняла ему голову и начала потихоньку вливать сытный отвар.
— Вот и молодец, вот и умница, — с легкой издевкой приговаривала я, пока чашка не опустела, — а теперь спи давай.
Он попытался что-то сказать, светлые глаза возмущенно расширились, потом угасли и медленно закрылись. Да, обманула, подмешала сонного зелья. Будет еще время поговорить. И самой понять, на кой он мне сдался — смертельный враг, охотник за нежитью, до сих пор не утруждавший себя беседами с оборотнями.
По городу поползли странные слухи. Якобы в небе над вересковыми пустошами видели дракона. Здоровенного, черного с прожелтью. Шумно хлопая крыльями, он проскользнул среди облаков, потом вынырнул из них, покружил, словно разыскивая кого-то, разочарованно взревел, плюнул огнем и улетел обратно.
Кое-кто шепотом добавлял: зря, мол, колдуна прибили, он бы живо ящера за хвост ухватил да из шкуры вытряхнул. Вот пущай те, кому он помешал, его и заменяют — логово ищут, башку гаду откручивают, а уж на бесхозные сокровища всегда охотники с подводами найдутся. Увы, здоровый дракон воодушевлял мастеров оглобли куда меньше больного колдуна, они отсиживались по домам, надеясь, что купцы-очевидцы приняли за дракона ворону. Огнедышащую, о чем красноречиво свидетельствовал выжженный круг в центре пустоши.
Я дракона не видела, над логовом он не летал, а колдун был совсем плох. В себя он приходил далеко не каждый день, и даже в эти редкие часы от него было мало толку: разговаривать со мной он не желал или просто не мог, устало закрывая глаза, когда я подсаживалась к его постели о ушатом теплой воды и горстью ветоши. Порой стонал, если думал, что я не слышу. Нужные травки у меня были, но пользоваться ими приходилось с крайней осторожностью, он и так был слишком слабый, апатичный. Боль, по крайней мере, не давала ему впасть в предсмертное забытье.