Вероника из Тарлинга
Шрифт:
— Может, тебе самой пора подумать о ребенке? Когда на руках твоих будет дитя, заботы о муже уменьшатся, — рассуждала Вероника.
— Но мои руки окажутся связаны! А я хочу еще много успеть. Я хочу повидать мир за пределами королевства, испить из далеких ручьев, вдохнуть воздух чужих лугов. У каждого народа свои мудрецы и герои, свои сказания и приметы, только беды одинаковы на свете — война, мор и голод. Я хочу найти средства их победить.
Вероника пристально посмотрела на сестру и снова вздохнула, поправляя за спиной сбившееся покрывало.
— Сейчас
— Что же там изображено?
— Женщина, склонившаяся к ручью, а рядом на ветвях сидят птицы. Должно быть, малиновки и коноплянки. А на коленях у нее раскрытая книга. Я думаю, они изобразили Фею-заступницу — ту, что спасла будущего короля.
— Сомневаюсь, что феи любят чтение. Им и так все на свете известно. Как же ты не поняла сразу, Вероника? Ведь на гравюре ты сама. Разве при ней не было надписи?
— Только дарственное послание — Хранительнице Снегирей. Ох, нашей беседе сейчас помешают… Санлиза с дочерьми уложит меня в постель до самого вечера. Может, укроемся в сеннике? Нет, мне не добежать так скоро.
— Тогда на кухню! Там пекутся твои любимые пирожки.
— Ну, вот! Ты снова смеешься и на душе у меня так легко, что я готова благосклонно выслушать кучу новых советов от придворных тетушек.
— В таком случае я скроюсь одна, а ты насладись беседой с говорливыми дамами и этим напыщенным пустозвоном.
— Свартель любит тебя и Ламарка одинаково сильно! Но он такой уродился — не может придержать язык. Сама знаешь, сколько невзгод претерпел за свои ретивые речи. И весьма закалился в придворных интригах. Но я, кажется, нашла у него одно уязвимое местечко. Скорей, даже два.
— Ты говоришь о близняшках? Хо-хо! Да ему просто нравится их дразнить и смущать.
— Конта шепнул мне вчера, что Свартель жаловался ему на несправедливость законов. И просил позволения взять в жены обеих, потому что измучен выбором. Конта сказал, что никогда не видел Свартеля столь искренне тоскующим. Он даже отказался забрать свой выигрыш в трик-трак. А ведь это была новая трость с набалдашником из слоновой кости.
— Ты шутишь?! Обеих сразу? Немыслимый разврат! Я так и знала, что в душе он распутный человек. Ух, как я на него сердита!
— Тшш… Санлизе знать нельзя — она слишком избирательно хранит секреты. Тем более, когда дело касается ее дочерей. Скорее всего, тут замешан кто-то третий. Ты же знаешь, что за девушками почти ничего нет, а Санлиза недавно отказала одному незнатному, но состоятельному жениху. Став моей доверительницей, она несколько задрала нос. Так вот, ее старшенькая прибежала ко мне в слезах, попросила вступиться. А младшая… хотя, какая младшая, если верить матери, между ними разница лишь в несколько вздохов…
Так вот, думаю, Свартель хочет устроить не только свое счастье и сейчас добивается протекции тому скромному рудознатцу, что неудачно посватался к Эрлид. У нашего шута доброе сердце и ум изворотливый. Он ничего не делает просто так. И все же не верю, что намерен всерьез жениться… А вот он уже мчится назад! Эгей, а за ним хлопотливая матушка Санлиза и целый выводок пажей. Досталось мальчишкам, что упустили меня из виду!
Леди из Гарлока осуждающе покачала головой, обмахиваясь влажной тряпицей. Румяное лицо ее блестело от пота.
— Моя королева, вам нельзя так утомлять себя на прогулке! Я сделаю Турже строгий выговор, он должен был находиться при вас, а не дрыхнуть в кустах.
— Мы все чудесно отдохнули после дороги и сытного обеда. И я успела насладиться обществом любимой сестры.
— Ну, так же нельзя! Что скажет король?! Почему вы не позвали меня с собой на прогулку… Или моих девочек…
— Или еще кого-то из двух десятков прилежных слуг… Дорогая Санлиза, я устаю от чрезмерного внимания. Благодарю за вашу неизменную заботу, но порой хочу побыть одна и сегодня у меня это наконец получилось. Не сердитесь, а лучше расскажите какие-нибудь интересные новости. Вы вовремя, господин Свартель! Мои мечты о чистой прохладной воде стали явью!
Остаток дня в ожидании охотников прошел за душевными беседами под звуки деревенской свирели. Пока мужчины забавлялись игрой в шахматы, благочестивая леди Лилиан поведала поучительную историю о том, как в постели одной нерадивой хозяйки сами собой завелись крысы и блохи, в связи с чем выспавшийся и оттого особенно словоохотливый господин Турже припомнил занимательные опыты одного магистра по выращиванию в колбе человеческого зародыша.
— Жаль, в итоге у него получился лягушонок, но он вырос до размеров кота и даже выучился говорить. Правда, после прочтения пары книг по астрологии прыткий воспитанник сбежал в ближайший пруд, дабы поведать его обитателям о движении небесных светил. Но миссия его слегка затянулась…
— Прискорбно, прискорбно, — пробормотал господин Карлис из Девра, думающий только о том, как бы вытрясти из своего личного "знахаря" секрет продления мужеской силы, — молодая жена как будто начала заглядываться на статных рыцарей под его началом. Да и смазливые менестрели стали подозрительно часто останавливаться у ворот замка. Надо бы усилить присмотр над шаткой добродетелью глазастой супруги.
Вероника посмеивалась про себя и лениво перебирала струны лютни, а потом передала новенький инструмент юному пажу и коснулась ладонью медальона на груди. Конта подарил его перед отъездом — хрустальное сердце на цепи червонного золота. Чистое, как слеза, но когда на него падает луч солнца, переливается множеством оттенков — от изумрудно-зеленого до рубиново-красного и сапфирового.