Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник)
Шрифт:
Колонна подошла ближе, и Алексей сошёл с дороги! Тяжёлая поступь сотен ног, пыль, запах пота, кожи, доспехов, чеснока. Это же сколько чеснока съесть надо, чтобы так пахнуть?
Мимо Алексея промаршировало не меньше тысячи воинов. Они поглядывали на него косо, но прошли молча. За ними идти? А вдруг они в дальнем походе – на тех же древних германцев?
Становилось жарко. Он в рубашке и брюках взмок. Солнце жарило немилосердно, хотелось пить.
Алексей двинулся в ту сторону, откуда показалась колонна. На вид солдаты были довольно свежими, не пропылёнными, а стало быть, вышли из города, причём близкого.
Город оказался ближе, чем Алексей думал. Едва он зашёл за поворот, как прямо перед ним в долине открылись городские постройки. На беглый взгляд, город был невелик – так, небольшой районный центр, тысяч на тридцать жителей, как не меньше. Постройки в один, редко – два этажа, каменные, земли вокруг полно.
Алексей бодро зашагал к городу. Слева на деревьях он увидел какие-то плоды. Ему стало интересно, и он сошёл с дороги, зайдя под крону. Ни на вишни, ни на сливы плоды не были похожи, по форме и размеру одинаковы.
Он сорвал плод, сунул в рот, разжевал. Так это же оливки! Ел он их как-то, не понравились. Но как они растут, видел впервые.
Откуда ни возьмись, появился негр – полуголый, в одной набедренной повязке и с кнутом в руках. Он стал что-то яростно кричать, показывая на оливки. Да понял уже Алексей, что это чей-то сад, но оттого, что он съел один плод, владелец не обеднеет. Он показал пальцем на плод, потом на свой рот и поднял палец. Один плод всего!
Но негр не унимался. Сторожем он здесь, что ли? Не стоило соваться, за границей частная собственность – всегда святое, никаких посягательств на неё не потерпят.
Алексей приложил руку к сердцу, извиняясь, и вышел на дорогу. Как сказать этому черномазому, что он не вор и только попробовать решил?
Однако негр не отставал, шёл в трёх шагах сзади и орал. Алексей не знал – что, но догадывался.
Вскоре оба подошли к городским воротам.
На вопли негра выскочили два городских стражника. Судя по суровым лицам и кожаным доспехам, а также множеству старых шрамов на руках и ногах – бывшие легионеры. Без слов они схватили Алексея под руки, зажав как в тисках. Да он и не собирался никуда бежать, сам в город шёл.
Его поволокли по улицам, завели в какое-то здание с портиком.
Негр, показывая на Алексея пальцем, что-то рассказывал. Знать бы, что так получится – языки надо было бы учить.
Сидевший в деревянном кресле мужик в белой тоге кивнул, потом ткнул пальцем в сторону Алексея. Он понял, что настала его очередь, и начал объяснять свои действия.
Услышав чужую и непонятную речь, римлянин поморщился, сделал знак рукой и бросил короткое слово: то ли владелец сада, то ли городской чиновник – Алексей так и не понял.
Стражники снова подхватили его под руки и поволокли. Алексей приготовился принять наказание. Поскольку денег или других ценностей у него не было, да и никто его об этом не спрашивал, он полагал, что ему отвесят пару-тройку плетей и выгонят взашей.
Однако действительность оказалась хуже – его бросили в подвал, за решётку. Причём, когда завели в камеру, надсмотрщик обыскал его. Наткнувшись на камень, лежавший в кармане, он осмотрел его и швырнул на пол. Громыхнули запоры.
В камере было ещё несколько человек.
Алексей поискал на полу камешек, нашёл и снова положил его в карман.
Сокамерник, по виду – форменный эфиоп, покачал головой, показал на карман, а потом на рот. Алексей догадался, достал камень, обтёр его о рукав и сунул себе в рот – сейчас это было самое надёжное место для хранения.
Толстые каменные стены и решётка на окне исключали возможность побега.
Алексей уселся на земляной пол. Непонятно, сколько ему здесь сидеть? Суда дожидаться? За одну съеденную оливу? Ну и порядки у них! А впрочем, для ромеев он варвар, поскольку не знает языка и ходит в брюках, как скиф.
Время тянулось медленно. К вечеру в камеру втолкнули ещё двоих, европейского вида, только говорили они между собой на непонятном языке.
Вечером надсмотрщик принёс деревянную бадью воды. Заключённые, отталкивая друг друга, жадно припали к живительной влаге. В камере, несмотря на окно, было душно, от наружной стены тянуло жаром. И только ночь принесла прохладу. Хотелось есть.
Понемногу все уснули, и Алексей тоже.
Утром он был разбужен пинком надсмотрщика. Остальные сокамерники уже стояли у стены. Всем связали руки верёвкой, и ещё одной – всех между собой, цепочкой вывели из тюрьмы и повели по улице.
Алексей вертел головой по сторонам: интересно было посмотреть на город и на всякий случай запомнить дорогу – он не оставлял надежды сбежать при удобном случае. Увы! Очень скоро запахло морем – свежестью и водорослями.
Свернув за угол, пленники увидели море, причал с кораблями.
Сокамерники издали тяжёлый вздох – они раньше его поняли, какая участь им уготована.
Их подвели к либурне, как узнал потом Алексей. Он успел осмотреть судно. Длиной метров сорок, два ряда вёсел по борту, вогнутый форштевень украшен по бокам фигурками крокодилов. В носовой части возвышается башенка для лучников и пращников. На самом носу – трап-ворон для абордажа. На фальшборт два прохода – в носу и на корме. На корме же натянут тент для начальства. Так ведь это римская бирема, какой её видел на картинах и гравюрах Алексей! Римское судно для разведки, посыльной и дозорной службы.
По спине пробежал холодок. Алексей всё понял. Ему и сокамерникам предстоит быть гребцами. Труд рабский и тяжёлый, больше года никто не выдерживал – умирали. Трупы сбрасывали в море.
Стоявший у сходен моряк рукой отсчитывал заключённых, потом он отсчитал стражникам деньги. Блин! Всё, что угодно, представлял себе Алексей, но не участь гребца на галере!
У либурны, на которую его завели, даже мачты с парусом не было. Значит, и при попутном ветре всё равно придётся трудиться, не разгибаясь.