Вероятный противник
Шрифт:
Наладилось дело, а меня за ненадобностью уволили. Вот и решил я писателем стать. Политическую «трагедию» написал. Современную. Про любовь. У меня там все сильно друг друга любили. Левые любили правых. Правые левых. Все вместе любили центристов… Сплошная идиллия. А конец трагический! Правительство пенсии и зарплаты на полгода задержало, и все умерли…
Написал «трагедию» быстро, а с опубликованием дело туго пошло. Кто только мне палки в колеса не ставил!
Первой, как всегда, была жена. Воспитывать меня принялась: «Не уподобляйся, – говорит, – панургову стаду. Все в воду, и ты за ними!»
Ну, я её
«Мне что, – отвечаю, – как в древнем Новгороде на бересте писать?
Она: «Да хоть зубилом на скалах свои «бессмертные творения» выбивай, но тетрадки у детей не трожь.!»
Разошлась не на шутку. А когда про салфетки узнала, вообще истерика началась:
«Бумагомаратель, – кричит, – «граммофон» проклятый!»
Мелет языком, что попало. Не знает, что у меня руки по физической работе соскучились. Теперь знает. Вежливо разговаривает. Интеллигентом меня называет… Вшивым. Она нас, интеллигентов, только на две категории делит: вшивых да гнилых!
Первую инстанцию преодолел. Понёс «трагедию» в журнал. Там прочитали: "Плагиат" – говорят.
Я им: «Отредактируйте. Плагиат уберите!»
Они: «Если плагиат убрать, останется одно название!»
Пошёл прямо в издательство. Там посмотрели, не подходит: «У нас, – говорят, – боевики. А у Вас всего одна насильственная смерть… и то холодным оружием!»
Это они про то место, где доктор болтливую пациентку одноразовым шприцем заколол… И хоть я возмутился: «Как это так, – говорю, – умереть по вине родного правительства с голоду – разве не насильственная смерть?» Не помогло.
Поехал в какой-то новый союз писателей. Там меня женщина приняла. Секретарь. Посмотрела рукопись и сразу вынесла вердикт: «Вам, – говорит, – нужно обратиться в юмористический журнал. Ваша «трагедия» для сатириков – просто клад! Исправьте только грамматические ошибки, а то слишком много незнакомых слов и словосочетаний!»
Насчёт ошибок она права. Мне в школе было легче три тонны металлолома собрать, чем один параграф по русскому языку выучить! А вот в словосочетаниях эта секретарша сама ни черта не смыслит. Хоть и говорит, что весь советский период в лагерях просидела, видно, что врёт!
Писатели обычно берут словосочетания и крылатые фразы у древних греков. А я их взял у наших зэков. У них эти словосочетания такие "устойчивые", что всем грекам, римлянам и даже египтянам до них далеко. Так что, если бы она на зоне побывала, эти "словосочетания" были бы ей знакомы.
А эта мымра напоследок мне ещё анекдот рассказала. Про полковника. Который сел стихи писать, а у него все время приказ по полку получался…
С умыслом рассказала. Она ведь, вобла сушёная, думает, что приказ по полку написать легко. Было бы легко, не одни детективы бы на книжных полках лежали! Вы хоть в одном романе приказ по полку видели? Даже у Пушкина, на что уж авторитет, и то никакого намёка!
Не стал с ней спорить. Поехал к знакомому депутату. Он когда-то писателем был, а теперь уже третий срок в Госдуме мотает. Мы с ним в бане познакомились. Раньше он с министрами мылся, а как депутатом стал, начал ходить в общую… Компромата боится.
"Трагедию" он раскритиковал. "Нереально, – говорит, – у тебя. На полгода зарплату задержали, и все умерли… В жизни по три года не платят, и все равно живут… У нас ведь не Америка. Вот там это была бы действительно трагедия!"
Ну, да я на него и не рассчитывал. У него, как выпивать садимся, всегда один и тот же тост: "Выпьем, – говорит, – за склероз! Если бы не он, пришлось бы мне выполнять все, что я избирателям наобещал!" Наверняка, этот склероз и мою "трагедию" бы загубил.
Пошёл к сатирикам. Там похвалили: "Хорошая, – говорят, – пародия на современные комедии". Но писательское дело посоветовали бросить. Порекомендовали пойти в юмористы, либо в большую политику.
Но я решил никуда не ходить. Лучше уж "граммофоном" останусь. По крайней мере, так от меня вреда меньше… У нас в политике и так дилетантов хватает. Будь их поменьше, может, и я бы не "трагедии" писал, а своим привычным делом занимался!
Долготерпение
Миша Осинкин спал без сновидений. И виной тому были отнюдь не налоги, которые он исправно платил. Он просто много работал и от этого сильно уставал.
Миша принадлежал к той самой группе людей, которая раньше именовалась "рабочий класс". Сейчас её "именуют" совсем другими словами, но суть от этого не изменилась. Миша был и остался по сей день высококвалифицированным сварщиком. И можно сколь угодно гадать: быть прогрессу или не быть, если исчезнет самый многочисленный ныне "класс" – чиновников. Но вот без таких людей, как Миша, прогресса не будет, это точно. Хотя справедливости ради нужно сказать: Осинкин был человеком очень обыкновенным, а потому были у него и недостатки.
Первый касался телевидения. Миша не просто верил всему, что там показывали, но и стремился выполнять рекомендации этого ящика. Именно "голубой друг" порекомендовал ему "жить достойно". А для того, чтобы так жить, оказывается, нужно много работать. И Миша работал на трех работах сразу.
Основная работа была у него на оборонном предприятии. Оно когда-то производило самоходные орудия. Теперь секретный сверхгигант выпускал сковородки. Их, в отличие от самоходок, брали плохо, а потому денег в заводской кассе было мало. Финансов едва хватало на зарплату директору и его родственникам.
Миша, наверное, голодал бы, как и другие, если бы не устроился подрабатывать на пищекомбинат. Здесь, кроме начальников, денег тоже никто не получал, зато зарплату выдавали продукцией. Ассортимент комбината почти совпадал с перечнем, который называют "минимальной продовольственной корзиной", и потому жить уже было можно.
Была у Миши и работа, где ему платили деньги. Он подрабатывал в фирме, которая изготавливала металлические двери. Установка бронированных дверей в квартирах в наше время – очень выгодный бизнес. Конечно, не такой, как в похоронном бюро, но все-таки. Поэтому Осинкин был доволен. Работая по 16 часов в сутки, он жил "вполне достойно". Хотя и не настолько "достойно", как хозяин фирмы по изготовлению дверей – Коновалов. Тот вообще никогда и нигде не работал. Даже в колонии, во время первой и второй отсидки. Тем не менее, имел трехэтажный особняк, три автомобиля и солидную сумму в каком-то иностранном банке. Этот "парадокс" Миша понять не мог. Стыдливо умалчивал об этом и всезнающий ящик.