Вершина мира
Шрифт:
...Едва закрылась дверь, Влад оказался в полной темноте. Он вздохнул, проведя руками по близким стенам. Как она сказала? Тесновато? Это было явным преувеличением. Стоять было тяжело, Влад слишком устал за этот длинный день. Очень хотелось лечь, свернувшись калачиком и немного поспать, но лечь здесь было невозможно. Влад привалился спиной к стене и устало закрыл глаза, толку от этого в смысле удобства было чуть, но все же хоть немного легче. Он бы с большим удовольствием устроился на корточках, тем более, что ему не запретили это сделать, но молодой человек предпочел воздержаться,
Время в темноте, да еще и в неудобной позе тянется ужасно медленно, раб переступил с ноги на ногу и мрачно усмехнулся, вспоминая обиженное выражение глаз хозяйки, когда она поняла, что он собирается напасть на нее. Что ж, по крайней мере, он заставил ее бояться, эта мысль не принесла никакого удовлетворения. Еще бы, не будь он настолько безрассуден в своем стремлении к свободе, не был бы сейчас наказан, расплачиваясь за собственную глупость. А впрочем, нечего прибедняться, его не избили, и, для большего удобства, не связали по рукам и ногам. Он представил, какие мучения добавили бы веревки, перетягивающие заведенные за спину запястья и невольно вздрогнул.
В полной тишине щелчок открываемого замка показался громом и по глазам больно резанул яркий свет, вызвав слезы...
Спокойно лечь спать не получилось, я ворочалась с боку на бок не в силах уснуть, а не в меру разошедшаяся совесть твердила на все лады, что я не права, что так поступать нельзя, что в его желании свободы нет ничего предосудительного. Он никому не верит. Он один, он всю жизнь один и ему страшно, а ты, вместо того, что бы пожалеть, заперла в тесной кладовке, куда не проникает даже лучик света. Да ты же доктор, в конце концов, и ты знаешь, что через полчаса он потеряет ориентацию, где верх, где низ, а еще через два часа попросту сойдет с ума.
Черт с тобой! Ты меня убедила. Выругавшись сквозь зубы, я вскочила с кровати и помчалась вызволять пленника. Влад подслеповато щурился на свет и никак не мог понять, что я от него хочу. Пришлось почти за шкирку выволакивать его из кладовки и за шкирку же тащить в свою комнату.
– Ложись, живо!
– злясь на себя, я указала ему на свою кровать.
И впервые увидала в серых глазах отголоски самого настоящего страха, но через секунду страх сменился иронией. Влад оскалившись, разлегся на моей кровати и насмешливо уставился на меня, мол, и что дальше?
– А теперь отворачивайся носом к стене, и спать!
– насмешку сменило неподдельное изумление.
– Я кому сказала!?
– рявкнула я. Влад тут же перекатился на правый бок, действительно ткнувшись носом в стену.
Я закатила глаза к потолку от подобного рвения, устроилась рядом, повозилась, укрывая нас двоих одеялом, погасила свет и продолжила, несильно ткнув его в бок локтем:
– Сплю я чутко, так что только попробуй дернуться, видит Бог, я оглушу тебя чем-нибудь тяжелым по голове, и отправлю в кладовку, и будешь там сидеть, но не до утра, а пока с работы не приду! Понял? Я не слышу!
– Понял, - буркнул он в стену.
– Вот и хорошо, спокойной ночи.
Я закрыла глаза, почти сразу провалившись в тяжелый сон.
...Влад лежал вытянувшись в струнку, ткнувшись
Влад порывисто вздохнул, ощущая себя самым несчастным человеком на свете. Ее кровать, слишком узкая для двоих и сколько бы ни вжимался в стену, все равно чувствовал ее тепло через тонкую ткань пижамы, вдыхал ее запах. Легкий, почти неуловимый, он нашептывал о том коротком миге в году, когда все просыпается после долгой зимы и неимоверно хочется жить... Запах был бы приятным, если бы не был ЕЕ запахом.
Как же он ее ненавидел! За то, что не похожа на других (за все его сегодняшние подвиги любой другой уже нарезал бы ремней из его спины!), за свой страх перед ней, от непонимания, чего она хочет. За то, что ее прикосновения не были такими уж отталкивающими. И еще немного за то, что она его все-таки не захотела!
Он так и не понял, за какой надобностью оказался на этой узкой койке, да еще и под боком у хозяйки! Ведь все знают, что отменять или облегчать наказание нельзя, его можно только ужесточить. Это знают и рабы и их хозяева, поскольку накрепко связаны одними и теми же законами. И когда она вытащила его из кладовки и приволокла в свою кровать, раб заметно струхнул. Да что там! Он был в панике оттого, что хозяйка решила забыть об утреннем разговоре и потребует удовлетворить ее, как женщину. Черта с два он сегодня что-нибудь смог бы. Сегодня у раба ничего бы не шевельнулось, не говоря уж о том, что подняться, а это грозило большой бедой. И дело даже не в том, что хозяйка может разгневаться и избить раба, на это было ровным счетом плевать. Ее гнев волновал мужчину меньше всего. Просто и без того раздавленная гордость не перенесет еще и этого удара. Но хозяйка отвернулась спиной, напоследок пригрозив проломленной головой, если раб вздумает пошевелиться. Количество непонятностей возрастало с каждой минутой.
А с другой стороны, чего ты так бесишься, поинтересовался внутренний голос. Не захотела она тебя и ладно! Тебе же, дураку, проще. Как говаривал один знакомый садист, перед тем как приступить к очередной бесправной жертве - расслабься и получай удовольствие! Воспоминания о том, что проделывал с ним тот невысокий человечек со слащавой улыбкой на тонких губах и колючими глазами убийцы, заставили молодого раба передернуться, чувствуя, как спина предательски взмокла от холодного пота, а волосы на затылке встали дыбом.
Похоже, хозяйка не врала и действительно спала очень чутко. Почувствовав, что с ее беспокойным соседом твориться что-то неладное повернулась к нему и, обняв за плечо, отлепила от стены, в которую раб вжимался, грозя проломать тонкую перегородку.
– Тихо, тихо. Ну чего ты маешься?
– сонный голос звучал хрипло, - Спи, давай.
Влад покосился на ее руку, ему были неприятны ее прикосновения, как впрочем, и любые другие. Жизнь научила его сторожиться чужих рук. Раб повел плечом, сбрасывая с себя женскую руку. Рука исчезла с плеча, чтобы тут же оказаться на талии.