Шрифт:
Вервульф. Это было первое слово, появившееся в его сознании. Злость. Ненависть. Это были первые чувства в его жизни. Потом он понял, что существует, и осознал себя. И понял, что это он – вервульф. Оборотень. Волк. Но он ещё не знал, что это такое. Это были просто слова. Звуки.
Вокруг носилась жизнь – запахи, звуки, цвета. Он понемногу разбирался, что всё это значит. Он не знал, откуда, но всё это было ему знакомо.
Вдруг какой-то запах едва различимо донесся издалека. Он был до боли знаком и означал что-то родное и близкое. Злость и ненависть пропали, и он помчался туда. Туда, откуда доносился
У него было сильное тело. По дороге он полоснул когтями по какой-то колоде, и она разлетелась в щепки. Его зубы способны были крошить даже самые твердые камни. Он бежал уже долго, но нисколько не устал.
Наконец показались ОНИ. Они были живые и такие близкие… Ему показалось, что он нашел своих. Что он – один из них. И он вышел к ним.
Они не сразу заметили его. А когда увидели, то с криками бросились прочь. Он удивился, почему, ведь он один из них. И тут в его мозг ворвался СТРАХ. Страх и ненависть. Он сжался, но тут же понял, что это НЕ ЕГО чувства. Это ИХ страх. ИХ ненависть.
Тем временем они остановились, что-то тонкое и длинное блеснуло на солнце. Раздался грохот, ему обожгло плечо – и он впервые почувствовал БОЛЬ. Боль принесла с собой ненависть и злость. Он завыл, и их страх превратился в ужас. Он зарычал, и, обезумев от нахлынувших чувств, бросился на людей.
Он видел вспышки, слышал крики и грохот, боль обжигала его снова и снова, но ему было всё равно. Он рванул когтями чьё-то тело… И почувствовал ЗАПАХ. Запах КРОВИ. Этот запах ворвался в его рассудок, пьянил его, и он стал рвать тела людей – когтями, зубами, - он вдыхал запах их крови, наслаждался этим пьянящим ароматом, он гнался за ними и, словно дух, возникал перед убегавшими. Он наслаждался их страхом, их болью, забывая о своей, он бесновался, сопровождая каждую новую жертву безумным воем, от которого у людей кровь леденела в жилах.
Он нагнал очередную жертву, свалил её одним ударом; какой-то сверток выпал из её рук. Он не обратил на это внимания, как вдруг резкий, пронзительный звук раздался из свертка. Вервульф замер, сделал перу шагов к свертку… Это был ребенок. Оборотень несколько секунд стоял, не в силах отвести взгляд от младенца, затем оглянулся на кровавое побоище, которое устроил, и им овладел ужас. Ужас перед тем, что он сделал. Он попятился, не отводя взгляда от побоища, а потом повернулся и побежал. Всё быстрее и быстрее. Прочь. Прочь от этих запахов, от крови, прочь от крика младенца. Он мчался долго, но этот крик и запах крови преследовали его. И он бежал дальше, спасаясь от этого ужаса – от самого себя. По дороге попался ручей, и он с надеждой бросился в него, чтобы смыть с себя кровь. Но запах остался, и крик ребенка по-прежнему чудился в каждом шорохе.
Прошло несколько дней, а он всё не мог успокоиться. Вервульф далеко обходил всё, что пахло человеком. Он понял, что он не человек. Но кто он?
И вот однажды он снова почувствовал ЗАПАХ. Не человеческий, но такой же знакомый и манящий. Он хотел было броситься туда, откуда шел запах, но воспоминания о побоище остановили его.
Несколько дней он ходил по лесу один. Запах теперь был совсем рядом, порой он даже находил их следы. И наконец он встретился с ними.
Первое, что он почувствовал – их настороженность и угрозу. Они не оттолкнули его, но один, самый сильный, вожак, потребовал подчинения. Вервульф не желал никому подчиняться. Тогда вожак потребовал, чтобы чужой ушел. Но ему надоело
Когда вожак напал, вервульф только чуть шевельнул головой – и матерый волк с разодранной глоткой отлетел в сторону. Запах крови снова ударил ему в голову, но воспоминание о крике ребенка остановило его. Новой бойни не произошло. Остальные волки согласились подчиниться новому вожаку.
Он провел с ними день, они охотились и ели. Запах крови дичи не пьянил его, это была просто еда. Ему понравилось в стае, и он решил, что именно здесь его место, что здесь он и останется. Но… вечером сытая стая остановилась на ночлег, и к нему подошла волчица. Он уже научился сам ощущать их чувства и попробовал выслушать её. Сначала он не понял, чего она хочет, а затем ему стало противно. Юлящая и скулящая волчица вызывала отвращение. Он услышал шорох – рядом стоял молодой волк. Вервульф почувствовал его ненависть, и в нем самом начала закипать ярость. Бойня готова была разразиться, но в ушах оборотня снова зазвучал крик ребенка и вспомнился тот ужас, который он испытал, осматривая ТО побоище. И он ушел. Не оглядываясь.
Он снова долго ходил один, избегая и волков, и людей, пока опять не почувствовал знакомый откуда-то ЗАПАХ. Несколько дней он сомневался, стоит ли опять идти, но всё же пошел.
Они были похожи на него. И они были спокойны. Он не чувствовал в них ни страха, ни ненависти, ни настороженности. Они спокойно встретили его, не пытаясь диктовать свои условия чужаку. Он провел с ними несколько дней, но они не прогоняли его.
Шло время. Он был всё ещё с ними, но не зависел от них. И однажды он обнаружил, что они понимают его, а он – их. И он понял, что это они – СВОИ, что он – ОДИН ИЗ НИХ. Он нашел своих. И нашел СЕБЯ.
* * *
Он чувствовал себя не таким, как все люди. Он часто видел сны, в которых чувствовал себя волком. С ним постоянно случалось что-то странное, почти незаметное другим людям, но выбивающее его из привычного ритма жизни всерьез и надолго. Он не любил яркого света и с удовольствием ел сырое мясо. В общем, он был странным человеком, и его не любили. А однажды в городок, где он жил, пришел человек, который сказал, что знает, кто он на самом деле. Оборотень. Вервульф.
На следующий день после этого заявления в лесу пропала маленькая девочка, а позже обнаружили её разодранное на части тело. И тогда обезумевший от горя отец пошел к тому человеку и узнал, как убить оборотня. Несчастный родитель отлил серебряные пули, приготовил огонь – и началась охота.
Тот, кого назвали вервульфом, сначала ничего не понял, а потом бросился бежать – из дома, полыхающего огнем, от взбешенных людей, давно таивших ненависть к нему. Его ранили, но ему было не до боли, а преследователи, увидев, что обычная пуля не причинила ему вреда, уверились, что он действительно оборотень. Он бежал от погони – откуда только брались силы – а люди-звери сзади кричали: «Оборотень! Оборотень! Убить его!» Они стреляли в него и попали ещё раз. Он истекал кровью, но всё же бежал. Он спасался от дикой погони, бежал, уже почти ничего не видя, разрыв между ним и его преследователями всё сокращался, и вот очередная выпущенная вслед пуля попала ему в сердце… Последнее, что он ощутил, было страстное желание оказаться там, в его снах, подальше отсюда, где он был свободен и где не было ни погони, ни ран, ни ненавидящих его людей.