Весь Дэн Браун в одном томе
Шрифт:
Wahad… tintain… thalatha… arbaa, думал он и мысленно произносил эти слова по-арабски, приближаясь к концу тоннеля. Один… два… три… четыре.
Глава 21
— Думаю, вы слышали об антивеществе, мистер Лэнгдон? — спросила Виттория. Ее смуглая кожа резко контрастировала с белизной лаборатории.
Лэнгдон поднял на нее глаза. Он вдруг ощутил себя полным тупицей.
— Да… В некотором роде.
— Вы, видимо, смотрите по телевизору сериал «Звездный путь», — с едва заметной усмешкой сказала девушка.
— Моим студентами
— Хорошая научная фантастика уходит корнями в настоящую науку, — утвердительно кивнув, ответила Виттория.
— Значит, антивещество действительно существует?!
— Да, как природное явление. Все имеет свою противоположность. Протоны и электроны, кварки и антикварки. На субатомном уровне существует своего рода космическая симметрия. Антивещество по отношению к веществу то же самое, что инь и ян в китайской философии. Женское и мужское начало. Они поддерживают состояние физического равновесия, и это можно выразить математическим уравнением.
Лэнгдон сразу вспомнил о дуализме Галилея.
— Ученым еще с 1918 года известно, что Большой взрыв породил два вида вещества, — сказала Виттория. — Один — тот, который мы имеем здесь, на Земле. Из него состоят скалы, деревья, люди. Другой вид вещества находится где-то в иных частях Вселенной. Это вещество полностью идентично нашему, за исключением того, что все частицы в нем имеют противоположный заряд.
— Но хранить частицы антивещества невозможно, — сказал, возникнув словно из тумана, Колер. Теперь в его голосе звучало сомнение. — Технологий для этого не существует. Как насчет нейтрализации?
— Отцу удалось создать вакуум с обратной поляризацией, что, в свою очередь, позволило извлечь частицы вещества из ускорителя до того, как они успели исчезнуть.
— Но вакуум одновременно с антивеществом извлечет и обычную материю. Я лично не вижу способа разделить частицы, — с недовольным видом возразил Колер.
— Для этой цели папа использовал сильное магнитное поле. Частицы вещества ушли по дуге вправо, а антивещества — влево. У них, как известно, противоположная полярность.
И в этот момент стена скептицизма, которой окружил себя Колер, похоже, дала первую трещину. Он с изумлением посмотрел на Витторию и зашелся в приступе кашля.
— Неверо… ятно, — выдавил он, вытирая губы. — Но пусть даже… — у Лэнгдона сложилось впечатление, что разум директора продолжал сопротивляться, — …вакуум и магниты возымели действие, все равно эти сферические сосуды изготовлены из вещества. А ведь антивещество невозможно хранить в сосудах из нашей обычной материи. Вещество и антивещество мгновенно вступят в реакцию…
— Образцы антиматерии не касаются стенок сосудов, — ответила, явно ожидавшая этого вопроса Виттория. — Они находятся в подвешенном состоянии. Эти сосуды называются «ловушками антивещества», поскольку они буквально затягивают его в центр сферы и удерживают на безопасном расстоянии от стенок.
— В подвешенном состоянии? Но… каким образом?
— В точке пересечения двух магнитных полей. Можете взглянуть.
Виттория прошла через всю комнату и взяла какой-то большой электронный прибор. Эта хитроумная штуковина больше всего походила на лучевое ружье из детских комиксов. Широкий, похожий на пушечный ствол, лазерный прицел сверху и масса электронных приспособлений в нижней части. Девушка соединила прицел с одним из сосудов, взглянула в окуляр и произвела тонкую калибровку. Затем отступила в сторону и жестом пригласила Колера приблизиться.
Директор, казалось, пребывал в полном замешательстве.
— Неужели вам удалось добыть видимое количество?
— Пятьсот нанограммов [29] . В виде жидкой плазмы, состоящей из миллионов позитронов.
— Миллионов?! Но до сих пор во всех лабораториях мира удалось выделить лишь несколько частиц антивещества…
— Ксенон, — быстро ответила Виттория. — Папа пропустил луч через поток ксенона, который отнял у частиц все электроны. Детали эксперимента он держал в тайне, но мне известно, что отец одновременно впрыскивал в ускоритель струю чистых электронов.
29
Нанограмм — миллиардная часть грамма.
Лэнгдон уже и не пытался что-либо понять. «Неужели они говорят по-английски?» — думал он.
Колер замолчал, сдвинув брови. Затем он судорожно вздохнул и откинулся на спинку кресла — так, словно его сразила пуля.
— Но это означает, что технически мы…
— Именно. Мы имеем возможность получить большое количество антивещества.
Колер посмотрел на металлические стержни, поддерживающие сферические сосуды, неуверенно подкатил к тому, на котором был закреплен зрительный прибор, и приложил глаз к окуляру. Он долго смотрел, не говоря ни слова. Затем оторвался от визира, обессилено откинулся на спинку кресла и вытер покрытый потом лоб. Морщины на его лице разгладились.
— Боже мой… вы действительно это сделали, — прошептал он.
— Это сделал мой отец, — уточнила Виттория.
— У меня просто нет слов…
— А вы не хотите взглянуть? — спросила девушка, обращаясь к Лэнгдону.
Совершенно не представляя, что он может увидеть, Лэнгдон подошел к стержням. С расстояния в один фут сосуд по-прежнему казался пустым. То, что находилось внутри, имело, по-видимому, бесконечно крошечные размеры. Американец посмотрел в окуляр, но для того, чтобы сфокусировать взгляд на содержимом прозрачной сферы, ему потребовалось некоторое время.
И наконец он увидел это.
Объект находился не на дне сосуда, как можно было ожидать, а плавал в самом центре сферы. Это был мерцающий, чем-то похожий на капельку ртути шарик. Поддерживаемый неведомыми магическими силами, шарик висел в пространстве. По его поверхности пробегал муар отливающих металлом волн. Шарик антивещества напомнил Лэнгдону о научно-популярном фильме, в котором демонстрировалось поведение в невесомости капли воды. Несмотря на то что шарик был микроскопическим, Лэнгдон видел все углубления и выпуклости, возникающие на поверхности витающей в замкнутом пространстве плазмы.