Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Оукс едва не набросился на Паниля, но замер, увидав, что двое спецклонов волокут к ним носилки. Рядом с раненым шла Хали Экель, колечко в ее носу сверкало в ослепительном свете. Пациента опутывали датчики прибокса. И человека на носилках Оукс тоже узнал — то был Раджа Томас.
Носильщики недоуменно воззрились на бывшего босса, опуская на песок свою ношу.
— Он очень плох? — поинтересовался Оукс у Хали.
Ответил поэт.
— Он умирает. Сквозная рана груди и лучевой ожог.
Оукс подавил смешок.
— Значит, меня он не переживет! Наконец-то проклятый корабль останется без кэпа!
Хали опустилась на колени рядом с носилками, глядя на Керро.
— Мы бы не дотащили его живым в лазарет. Он просил принести его к тебе.
— Знаю.
Керро смотрел на умирающего, и мысли Томаса были открыты ему — как и Ваате, и Ваэле, и большинству спецклонов, в чьих генах таилась Аваата, — открыты полностью, до последней капли. Сколь проникновенным был замысел Корабля — из породившего Его Раджи Флэттери сделать воплощение возмездия!
Губы Томаса дрогнули. Голос его был не громче шепота, но даже Оукс услышал его ясно:
— Я так долго искал ответа… что забыл вопрос.
— О чем он болтает? — осведомился Оукс.
— Он говорит с Кораблем, — ответил Паниль, на сей раз вслух, и речь его была речью поэта, полной всепроникающей мудрости.
Уста умирающего исторгли прерывистый вздох.
— Я так долго играл… так долго… Паниль знает. Это скала… дитя… Да! Я знаю! Дитя!
Оукс фыркнул.
— Да он просто бредит.
— А ты все отказываешься встать вровень со своей человечностью, — промолвил Паниль, глядя на бывшего босса.
— Что… О чем ты толкуешь?
— Только этого и требовал от нас Корабль, — вздохнул Паниль. — Это и значит богоТворить: найти в себе человечность и подняться с ней вровень.
— Слова! Пустые слова! — Оуксу казалось, что его загоняют в угол. Нет, все это просто мираж!
— Тогда отбрось слова и спроси себя: что ты делаешь здесь? — проговорил Паниль.
— Я выжить пытаюсь, что же еще?
— Но ты никогда не был по-настоящему жив.
— Я… я…
Паниль поднял руку, и Оукс замолк.
Демоны чередой двинулись в сторону утесов. Первый из них успел добраться до скал, поднимаясь на плоскогорье, прежде чем поэт заговорил вновь:
— Я отпустил их, как отпускает Аваата. И все же они делают что должны.
— И что они станут делать? — Оукс смотрел вслед уходящим чудовищам.
— Когда они проголодаются, то станут есть.
Оукс не выдержал:
— Да чего ты хочешь от меня?!
— Ты врач, — ответил Керро. — А здесь раненые.
— Ты хочешь, чтобы я спас его? — Оукс ткнул пальцем в сторону Томаса.
— Его может спасти только Корабль или все мы вместе, — ответил Паниль.
— Ага, Корабль!
— Или мы все вместе. Это одно и то же.
— Ложь! Все ложь!
— Спасение — слово многозначное, — напомнил Паниль. — Есть утешение и в разуме, и в потенциальном бессмертии наших сородичей.
Оукс отступил на шаг.
— Все — лживые слова! Эта планета всех нас убьет!
— Для чего тебе глаза, когда ты им не веришь? — спросил поэт. Он обвел рукой кровавую равнину, встретился взглядом с завороженной его словами Хали. — Мы выживем. Мы исцелим планету. Аваата, поддерживавшая равновесие мира, погибла. Но Ваата — ее дочь не менее, чем моя.
— Ваата? — выплюнул Оукс. — Это еще что за чушь?
— Родилась дочь Ваэлы. Ее зовут Ваата, и она несет истинное семя Авааты, заложенное в нее при зачатии.
— Еще одно чудовище. — Оукс покачал головой.
— Ничуть. Прелестное дитя, столь же человек с виду, как и ее мать. Я покажу тебе.
Образы хлынули в сознание Оукса, влекомые несущей волной вживленного приемника. Оукс отшатнулся от Паниля, пытаясь одной рукой заслониться от поэта, а другой царапая шею, словно хотел вырвать радиокапсулу с мясом.
— Не-ет!.. Нет… нет!..
Но поток не прерывался. Под напором его Оукс рухнул на песок и, падая, услыхал голос Корабля.
Ошибиться было невозможно. Неотвратимое могущественное присутствие разворачивалось в нем, не нуждаясь в передатчиках и приборах. — Теперь ты видишь, босс? Тебе не нужен был высеченный в камне завет. Только самоуважение, богоТворение себя, всего человечества и всего, что имеет значение для вашего родового бессмертия.
Оукс перекатился на живот и закрыл голову руками, глядя в мокрый от его слез песок.
Корабль покинул его рассудок — точно медленно вытянули раскаленный нож, оставивший по себе зияющую рану. Оукс медленно опустил руки, поднял голову. Песок скрипел под множеством подошв. Со стороны Редута тянулась длинная колонна — природники и спецклоны вперемешку. Вели их Льюис и Легата. За их спинами ветер разносил клубы дыма, поднимающиеся над горящими развалинами. Его драгоценное убежище — разрушено! Все погибло!
Гнев вновь захлестнул Оукса.
«Будь ты проклят, Корабль! Ты меня обманул!»
Вскочив, он погрозил кулаком Легате:
— Ах ты, сука!
Льюис с Легатой остановились шагах в десяти, и беженцы тоже замерли. Только одна рослая женщина-спецклон с раздутым черепом и тонкими чертами лица вышла вперед, заслонив собою Легату.
— Не вздумай больше к ней так обращаться! — рявкнула она. — Мы избрали ее кэпом! Никто не смеет оскорблять нашего кэпа!
— Да это безумие! — взвыл Оукс. — Как могут чудовищные уродцы выбирать себе кэпа?