Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Маккай раздраженно заскрипел зубами. Попытки понять Калебанцев неизбежно вызывали у него раздражение. Какой смысл думать о Калебанцах как о видимых звездах в том пространстве, в котором находится и его тело? Он мог взглянуть вверх с любой планеты, куда перенесет его прыжковая дверь, и осмотреть ночное небо. Видимые звезды, увы, да. Это Калебанцы. И что же из этого следует?
Существовала имеющая многих сторонников теория, что Калебанцы являются всего лишь более сложным аспектом таких же загадочных Тапризиотов. Федерация приняла и нанимала Тапризиотов уже тысячи стандартных лет. Тапризиоты имели размеры и форму чувствующих существ. Они были похожи, ровно срезанные сверху и снизу, на обрубки стволов деревьев со странно торчащими короткими конечностями. На ощупь Тапризиоты были теплыми и эластичными. Ну и конечно, они были дружественными партнерами по Консенту. Как Калебанцы переносили ваше тело через парсеки расстояния, Тапризиоты переносили через те же парсеки ваше сознание, чтобы слить с другим сознанием.
Тапризиоты представляли собой устройства связи.
Однако общепринятая теория гласила, что Тапризиоты появились, чтобы подготовить федерацию Консент к Калебанцам.
Опасно было считать Тапризиотов всего лишь удобным средством связи. Точно так же опасно думать о Калебанцах, как о «транспортных средствах». Взгляните только на социально-разрушительный эффект прыжковых дверей! А когда вы нанимали Тапризиота, у вас тоже постоянно было перед глазами напоминание об опасности: коммуникационный транс, который превращал вас в дергающегося зомби на время сеанса. Но… ни Калебанцы, ни Тапризиоты не должны приниматься безоговорочно.
За исключением, может быть, Пан Спечи, ни один из разумных видов не знал о феномене Калебанцев и Тапризиотов ничего, кроме их экономического значения и личного использования. Значение их, действительно, было велико, и этот факт отражался на ценах за прыжковые двери и сеансы дальней связи. Пан Спечи отрицали, что они могут объяснить эти вещи, однако Пан Спечи были известны своей скрытностью. Они представляли собой вид, у которого каждая личность имела пять тел и только одно доминирующее «эго». Четыре запасных тела лежали где-то в скрытом месте, называемом «крешем». Билдун тоже вышел из такого «креша», восприняв общее «эго» от своего креш-партнера, о дальнейшей судьбе которого можно только предполагать. Пан Спечи отказывались обсуждать внутренние дела креша и подтверждали лишь то, что и так было очевидно: что они могут произвольно выращивать тело, симулирующее любой из большинства известных видов разумных существ в Консенте.
Маккай почувствовал, что его охватывает мгновенный приступ ксенофобии.
«Мы верим слишком многому в объяснениях людей, у которых есть достаточные поводы лгать».
Маккай уселся не открывая глаз. Собакопостель мягко пульсировала под его ягодицами.
«Черт подери этих Калебанцев! Черт подери Фанни Мэ!»
Он уже связывался с Фанни Мэ, спрашивая о планете Досади. Результат этого сеанса заставил его усомниться, действительно ли он понимает, что имеют в виду Калебанцы под дружбой.
«Предоставление информации не допускается».
И что же это за ответ? Особенно если учесть, что это единственное, чего он смог добиться.
«Не допускается?»
Главное раздражение вызывал все тот же старый вопрос: у Бюсаба не было никаких способов оказать «мягкое давление» на Калебанцев.
Известно было, что Калебанцы никогда не лгут. Они были болезненно и исключительно честны… настолько, насколько их вообще можно было понять. Но в данном случае они, очевидно, скрывали информацию. Не допускается! Возможно ли, чтобы они стали сообщниками в уничтожении планеты и всего ее населения?
Маккаю пришлось согласиться в мыслях, что это возможно.
Калебанцы могут сделать это по неведению или руководствуясь каким-либо аспектом своей морали, который остальная часть федерации не разделяет или не понимает. Они говорили, что смотрят на все живое, как на «драгоценные узлы существования», но все равно оставались какие-то смутные намеки на исключения. Что это сказала однажды Фанни Мэ?
«Этот узел растворился хорошо».
Как можно смотреть на жизнь личности, как на «узел»?
Если знакомство с Калебанцами и научило Маккая чему-либо, то только тому, что понимание между разумными видами является в лучшем случае весьма скудным, а попытки понять Калебанцев могут свести человека с ума. И в какой среде растворяется узел?
Маккай вздохнул.
Что ж, на данной стадии досадийский рапорт агентов Врева и Лаклака должен быть принят на его собственных ограниченных условиях. Некая обладающая властью группа в Говачинской Федерации изолировала на незарегистрированной планете людей и Говачинов. Планета Досади — местонахождение неизвестно, но она служит полигоном для неких экспериментов и тестов над заключенным на ней населением. Агенты настаивали, что эти данные правдивы. Если это подтвердится, то такое действие вызовет скандал. Люди-лягушки это наверняка осознают. И чтобы не позволить вытащить на свет этот позорный факт, они могут привести в исполнение угрозу, о которой докладывали два агента: взорвать захваченную планету, а вместе с ней население и все улики.
Маккай содрогнулся.
Досади, планета с разумными существами — сенсами. Если Говачины выполнят свою ужасную угрозу, то целый живой мир превратится в облако раскаленных газов и плазмы из атомных частиц. Где-то, может быть, за пределами видимого что-то низвергнет из пустоты огонь. Вся трагедия продлится менее стандартной секунды. Самая мимолетная мысль о такой катастрофе потребовала бы больше времени, чем сама эта катастрофа.
Но если это произойдет и остальные члены Консента получат стопроцентные доказательства случившегося… да, тогда Консент может развалиться. Кто станет пользоваться прыжковыми дверями, если будет подозревать, что его забросят в какой-нибудь отвратительный эксперимент? Кто станет доверять соседу, если привычки, язык и тело соседа отличаются от его собственных? Да… произойдет нечто более худшее, чем то, что люди и Говачины «вцепятся друг другу в горло». Это то, чего боялись все разумные виды. Билдун это понимает. Угроза таинственной планете Досади — угроза всему.
Маккай не мог избавиться от ужасной картины взрыва, яркой вспышки, за которой последует тьма. И если Консент узнает об этом… в тот момент, перед тем как их вселенная расколется подобно скале под ударом молнии, какие извинения можно будет привести в оправдание отсутствия здравого смысла и неспособности предотвратить такую угрозу?
«Здравый смысл?»
Маккай встряхнул головой и открыл глаза. Бесполезно размышлять о самых худших перспективах. Он позволил сонному мраку апартаментов проникнуть в сознание и сосредоточился на знакомой обстановке.
«Я — специальный агент, и у меня есть работа, которую необходимо сделать».
Ему проще было думать о Досади, как об очередной работе. Решение проблемы часто зависело от стремления к успеху, от отточенных способностей и средств. Бюсаб обладал такими средствами и такими способностями.
Маккай поднял руки над головой и потянулся, напружинив мускулистый торс. Собакопостель заколыхалась от удовольствия при его движениях. Он тихонько свистнул и зажмурился от ворвавшегося в комнату утреннего света, когда сработала система контроля окон. Его рот растянулся в зевке. Маккай соскользнул с собакопостели и прошлепал через комнату к окну. Под небом, похожим на испещренную пятнами голубую бумагу, открылся вид на город. Маккай посмотрел на шпили и крыши Централи Централей. Здесь располагалось сердце главной планеты, откуда Бюро Саботажа раскинуло свои разнообразные щупальца.