Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Вкусно, не правда ли? — спросил Марден.
— Да, очень. — Десейн внимательно разглядывал капитана несколько секунд. — И каковы же методы управления в Сантароге, капитан?
— Городом управляет городской совет, но на его решения может наложить вето Городское Собрание. Каждый год происходят выборы. Любой сантарожец, достигший восемнадцати лет, имеет избирательный голос.
— Островок демократий, — заметил Десейн. — Прекрасно, если вы создали коммуну в таком масштабе, но…
— На последнем Городском Собрании присутствовало три тысячи депутатов и еще пять тысяч восемьсот сограждан с правом голоса, — перебил его Марден. — Это можно сделать, если люди заинтересованы в самоуправлении. А мы, Десейн, заинтересованы. Вот так мы и управляем делами в Сантароге.
Десейн проглотил немного салата и отложил вилку в сторону. Почти десять тысяч человек старше восемнадцати лет! Это в два раза больше, чем он ожидал. Чем же все они тут занимаются? Не могут же они существовать, занимаясь лишь обслуживанием друг друга!
— Вы хотите, чтобы я женился на Дженни, обустроился… и стал еще одним депутатом, — сказал Десейн. — Правильно?
— Это как раз то, чего, кажется, хочет Дженни. Мы пытались отговорить ее, но… — он пожал плечами.
— Отговорить ее… к примеру, уничтожая мои письма?
— Что? — Десейн увидел искреннее замешательство Мардена и понял, что тот ничего не знает о пропавших письмах. — Чертовы перестраховщики! Похоже, мне придется самому сходить туда и устроить им нагоняй! Но вообще-то это ничего не меняет.
— Не меняет?
— Да. Ведь вы любите Дженни, не так ли?
— Конечно, я люблю ее!
Его признание вырвалось само собой, прежде чем Десейн успел это осознать. Лишь услышав собственный голос, он понял, насколько сильно его чувство. Да, конечно, он любит Дженни. Он страдал, снедаемый тоской по ней. Просто удивительно, как ему удалось так долго пробыть вдали от нее — проклятое уязвленное мужское самолюбие. Дурацкое самолюбие!
— Ну, хорошо! — произнес наконец Марден. — Заканчивайте обедать, осмотрите долину, а вечером мы обговорим все вместе с Дженни.
«А ведь он не верит, что все так просто», — подумал Десейн.
— Вот, возьмите, — сказал Марден, взял с сиденья портфель и поставил его на стол. — Можете заниматься рынком Сантароги. Им и без того уже известно все, что вы хотите узнать. Но они хотят использовать вас совсем по-другому.
— И как же они хотят меня использовать?
— Узнаете сами, док. Может быть, тогда вы поверите моим словам.
Марден вернулся к своему салату и с аппетитом принялся за еду. Десейн, положив вилку, спросил:
— А что случилось с теми охотниками, которых вы схватили сегодня?
— Отрезал им головы и замариновал, — усмехнулся Марден. — А вы что подумали? Их просто оштрафовали и отправили в кооператив, в цех упаковки товара.
— Какая в этом польза?
— Знаете, док, — начал Марден, указывая вилкой на Десейна, — вы воспринимаете это точно так же, как Уин… Уин Бурдо.
«Воспринимаю что?» — подумал Десейн. Вслух же спросил:
— И как же Уин воспринимал это?
— Поначалу не желал смириться. Но этого и следовало ожидать, учитывая его непростой характер. Однако, насколько я помню, потом он довольно быстро успокоился. Да и, наконец, сам Уин устал от бесконечных скитаний, которые и привели его в Сантарогу.
— А вы психологи-любители! — язвительно заметил Десейн.
— Совершенно верно, док. Но нам хотелось бы иметь еще одного профессионала.
Десейн был смущен таким дружеским отношением капитана дорожной инспекции.
— Доедайте свой салат, — сказал Марден, — и вы забудете все свои тревоги.
Десейн проглотил еще один кусок цыпленка, политого соусом Джасперса. Признаться, теперь, поев, он чувствовал себя лучше. Голова прояснилась, мысли работали четко. Он знал, что временами голод притупляет все чувства. Еда снимает психологическое давление, позволяя разуму нормально функционировать.
Марден, закончив с едой, откинулся на спинку стула.
— Прогуляйтесь, — посоветовал он. — Сейчас вы смущены, но если вы действительно столь наблюдательны, как утверждает Дженни, то скоро сами во всем разберетесь. Я думаю, вам здесь понравится, — с этими словами он встал из-за стола.
— Выходит, я должен поверить вам на слово, что меня используют, — произнес Десейн.
— Я же не выгоняю вас из долины, верно? — сказал Марден.
— А телефонной связи по-прежнему нет? — спросил Десейн.
— Откуда мне знать! — ответил Марден и взглянул на часы. — О, мне уже пора уходить. Позвоните мне после того, как переговорите с Дженни.
Сказав это, он ушел. Подошел официант и начал собирать тарелки.
Десейн смотрел на его круглое лицо, седые волосы и согбенные плечи.
— Скажите, почему вы живете здесь? — спросил психолог.
— Что? — послышался в ответ скрипучий голос.
— Почему вы живете в Сантароге? — повторил Десейн.
— А как же иначе? Здесь же мой дом.
— Но почему именно этот город, а не, скажем, Сан-Франциско или Лос-Анджелес?
— Да вы просто сошли с ума! Что я могу найти там такого, чего мне не хватает здесь? — он ушел, унося тарелки.
Психолог задумчиво покосился на свой портфель, стоящий на столе. Изучение рынка. На сиденье стула напротив он увидел край газеты. Протянув руку, он схватил газету и прочитал название: «Сантарога-Пресс». В левой колонке был обзор международных новостей. Краткость и манера изложения поразили Десейна. Каждое сообщение занимало один абзац.
Например: «Эти психи все еще убивают друг друга в Юго-Восточной Азии». До Десейна не сразу дошло, что это было сообщение о войне во Вьетнаме. Следующий абзац: «Курс доллара на международном валютном рынке неуклонно падает, однако американские средства массовой информации продолжают замалчивать этот факт. Финансовый крах, который вполне способен разразиться на текущей неделе, по-видимому, мало кого волнует — все в основном озабочены тем, как провести предстоящие два дня выходных, а не пятницей, грозящей превратиться в Черную».