Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Он торопливо спустился по лестнице в пустой вестибюль, вышел на улицу и обошел здание.
Сзади рос дуб-патриарх, одна ветка которого изгибалась напротив одного из окон второго этажа. Десейн решил, что это, скорее всего, его окно. Оно находилось именно там, где он и предполагал, да и ветка подтверждала это. Десейн перевел взгляд в сторону угла и насчитал в том месте еще три окна, хотя в коридоре он не видел дверей в эти комнаты. На всех трех окнах были задернуты шторы.
«Дверей нет, но зато есть три окна», — подумал Десейн.
Он более спокойным шагом вернулся в номер. Вестибюль оставался таким же пустынным, однако он слышал голоса и треск коммутатора из-за двери за столом дежурного.
Оказавшись у себя в номере, Десейн прошел к окну и посмотрел на крышу. Покатый скат, сухие доски. Он без труда открыл окно и вылез на крышу. Десейн прислонился к стене и понял, что может бочком передвигаться по крыше.
Добравшись до первого окна, он крепко ухватился за выступающий край подоконника и стал искать прореху в занавеске. Щели не было, однако он ясно различил звук работающего телевизора, когда прижался ухом к стеклу. Он расслышал рекламу мыла и женский голос: «Хватит слушать этот канал, переключи на N130».
Десейн отодвинулся от этого окна и прошел к следующему. Под шторой он заметил щелочку в полдюйма шириной. Он едва не потерял равновесие, когда наклонился, чтобы посмотреть в нее. Однако удержался, успев ухватиться за край подоконника, после чего нагнулся и заглянул в щель.
Он различил в полумраке несколько серых катодных трубок. Справа, напротив стены, стояло восемь телевизионных приемников. На достаточном для обозрения расстоянии от экранов в удобных креслах сидело пять женщин. Одна из них, как заметил Десейн, не без удовольствия вязала. Другая, похоже, была стенографисткой, она что-то быстро строчила в своем блокноте. Еще одна работала с магнитофоном.
Все члены этой группы производили впечатление деловых женщин. На вид каждой из них было далеко за тридцать, но двигались они не без изящества — было видно, что они ведут активный образ жизни. Белокурая женщина со стройной фигурой, крайняя справа, встала и, зашторив верхний экран, отключила телевизор. Усевшись потом в свое кресло и подчеркнуто демонстрируя свою усталость, она громко произнесла:
— О Господи! Как подумаешь, какой чепухой приходится забивать себе мозги изо дня в день…
— Оставь это для доклада, Сузи! — произнесла женщина с магнитофоном.
«Для доклада? — повторил про себя Десейн. — Какого еще доклада?»
Он обвел взглядом всю комнату. У дальней стены стояли шкафы. Прямо под окном виднелась часть дивана. В левом углу стояла раздвижная лестница, ведущая на чердак. На столике с колесиками располагались две пишущие машинки.
Десейн решил, что никогда прежде ему не попадалась столь необычно обставленная комната. «Таинственный отпечаток Сантароги незримо присутствует и здесь, — подумал он. — К чему вся эта секретность и восемь работающих телевизоров? Интересно бы также узнать, что содержится в папках. И о каком еще докладе шла речь?»
Время от времени они что-то надиктовывали на магнитофон, делали пометки в блокнотах, переключали каналы. Все это время они беспрерывно перебрасывались словами, но до Десейна доносились лишь обрывки их разговора. Все равно они мало чем могли помочь психологу — обычная женская болтовня: «Я решила не делать складок на платье, с ними столько мороки». «Если Фред не заедет за мной после работы, мне придется искать кого-то, кто отвез бы меня в город».
Десейна тревожило то, что его легко можно было увидеть с улицы. Вряд ли он узнает что-либо важное, если продолжит свое дежурство у окна, рискуя быть замеченным, и как ему тогда объяснять свои действия?
Осторожно проделав обратный путь по крыше в свой номер, он залез в комнату и закрыл окно. Потом снова проверил коридор. Точно — двери, которая, по идее, должна была отмечать вход в ту странную комнату, не было и в помине. Он прошел в конец коридора, к выходу, и открыл узкую дверь, выходящую на заднюю площадку. Там он обнаружил винтовую лестницу с перилами, прикрепленными болтами. Перегнувшись через перила, Десейн посмотрел вниз — там, двумя этажами ниже, темнел подвал. Потом он посмотрел вверх. Сквозь открытый люк в потолке на третьем этаже струился солнечный свет.
Неслышно двигаясь, Десейн поднялся на следующую площадку, открыл имевшуюся там дверь, за которой оказался еще один коридор. Он шагнул в него и бросил взгляд вдоль стены, которая тянулась над таинственной комнатой. Двумя ступеньками выше площадки имелась другая дверь с табличкой «Бельевая». Десейн попытался открыть ее, но дверь оказалась запертой. Он был озадачен.
Вернувшись на площадку, Десейн снова шагнул в коридор и вдруг почувствовал, как его правая нога скользит по ненатянутому краю ковровой дорожки. Какое-то мгновение, охваченный ужасом, Десейн видел летящие навстречу перила и лестницу. С треском он ударился правым плечом о перила, однако это лишь замедлило, но не остановило его падение. Десейн ухватился за сломанные перила левой рукой и почувствовал, как они начинают прогибаться. И тогда он понял, что сейчас рухнет вниз, пролетит три этажа и упадет на бетонный иол подвала. Пронзительно заскрипели перила. Все происходило, как в необычайно замедленном кино. Он видел край лестницы с распадающейся на мелкие желтые линии краской, паутину на одной из ее ступенек с застрявшей в ней бурой корпией.
С последним оглушительным треском сломанные перила развалились, и Десейн рухнул вниз. В это ужасное мгновение, когда ему уже представилась картина его тела, распластанного на бетонном полу в подвале, он вдруг почувствовал, как чьи-то сильные руки вцепились в его лодыжки. Еще не понимая, что происходит, Десейн запрокинул голову вниз и выпустил сломанные перила. Несколько мгновений он наблюдал, как они падают вниз. Потом он ощутил, как его, словно куклу, вытаскивают из обломков перил и кладут на спину на лестничной площадке.
Перед ним вдруг возникло озабоченное черное лицо Уина Бурдо.
— Еще секунда, сэр, и вам можно было бы заказывать похороны, — сказал Бурдо.
Десейн не мог произнести ни слова и с трудом вдыхал воздух. Правое плечо невыносимо болело, а пальцы левой руки застыли в судороге, вызванной отчаянным усилием удержаться за перила.
— Я услышал, как кто-то пытается открыть дверь бельевой, — начал Бурдо. — Я был там, сэр, и решил поинтересоваться, кто это, — а вы уже переваливались через перила. Что случилось?