Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— У кого-нибудь есть еще вопросы?
Турлоу медленно выстраивал в уме аналогию с покером. Питер оказался в позиции игрока, у которого нет ни веры, ни неверия во все происходящее. Он просто ждал, чтобы увидеть оставшиеся карты.
— Не правда ли, Питер, ты предпочтешь голодать, чем быть сытым? — спросил Турлоу.
— Да. — Мальчик снова перевел внимание на Вейли.
— Не правда ли, Питер, ты скорее съешь на обед сухую хлебную корку, чем славный сочный кусок мяса? — задал Турлоу следующий вопрос.
— Да.
— Всё, — сказал Турлоу.
По знаку миссис Норман санитар снова забрал пациента из комнаты.
— Думаю, когда мы примемся за следующего пациента, нам следует привести его к присяге, как в суде.
Несколько секунд Вейли хранил молчание. Затем, уткнувшись в бумаги, сухо произнес:
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Вы напомнили мне одного моего знакомого окружного прокурора, — сказал Турлоу.
— Да? — В глазах Вейли мелькнула злость.
— Кстати, — спросил Турлоу. — Вы верите в летающие тарелки?
Головы миссис Норман и капеллана Хардвика быстро поднялись.
Они уставились на Турлоу. Вейли, однако, откинулся на спинку своего стула, настороженно полуприкрыв глаза.
— Каков смысл этого вопроса? — спросил Вейли.
— Просто хочу узнать ваше мнение, — ответил Турлоу.
— О летающих тарелках? — В тоне Вейли слышалось осторожное недоверие.
— Да.
— Это все бредни. Абсолютная чепуха. Да, здесь может быть несколько случаев, когда за летающую тарелку принимают воздушные шары и тому подобные вещи, но люди, которые настаивают на том, что видели космические корабли, они нуждаются в наших услугах.
— Здравое мнение, — сказал Турлоу. — Рад это слышать.
Вейли кивнул.
— Мне все равно, что вы думаете о моих методах, но вы не сможете сказать, что они основаны на бреднях — любого вида. Понятно?
— Абсолютно понятно, — сказал Турлоу. Он видел, что Вейли убежден в том, что вопрос заключал в себе хитроумную попытку дискредитировать его.
Поднявшись на ноги, Вейли взглянул на часы.
— Не вижу смысла во всем этом, но, несомненно, у вас что-то на уме.
Он вышел из комнаты.
Турлоу встал, улыбаясь.
Хардвик, поймав взгляд Турлоу, сказал:
— Защита отдыхает.
Сцена промелькнула у Турлоу в голове, и он покачал головой. Доктор снова взглянул на часы и улыбнулся про себя, когда бессознательным жестом вновь поднес к глазам часы и увидел остановившиеся стрелки. Воздух, проникающий в открытое окно машины, пах влажной листвой.
«Почему Рут попросила меня встретиться с ней здесь? Она жена другого. Где же она — так чертовски опаздывать! Может быть, с ней что-то случилось?»
Он взглянул на трубку.
«Проклятая трубка потухла. Вечно она тухнет. Я курю спички, а не табак. Я не желаю опять сходить с ума по этой женщине. Бедная Рут — трагедия, трагедия. Они с матерью были очень близки».
Он попытался вспомнить убитую. Адель Мэрфи теперь была фотографиями и описаниями в колонках новостей, отражением слов, свидетельств, и полиции. Та Адель Мэрфи, которую он знал, отказывалась показаться из-за жестоких новых образов. Ее черты начали тускнеть в вихре вещей, которые затмевали это событие. Память сейчас хранила лишь полицейские портреты — цветные фотографии из досье в офисе шерифа: рыжие волосы, так похожие на волосы дочери, разметались по залитому маслом проезду.
Ее бескровная кожа на фото — он помнил это.
И он помнил слова свидетельницы, Сары Френч, жены доктора, живущей по соседству, слова ее показаний. По словам миссис Френч он почти мог восстановить картину насилия. Сара Френч услышала крики и вопль. Она выглянула из окна спальни на втором этаже в лунную ночь, как раз вовремя, чтобы увидеть убийство.
«Адель… Миссис Мэрфи выбежала из задней двери. На ней была зеленая ночная сорочка… очень тонкая. Она была босиком. Я помню, что подумала: как странно, она босиком. Потом прямо за ней появился Джо. У него был тот проклятый малайский кинжал. Это было ужасно, ужасно. Я разглядела ее лицо… лунный свет. Он выглядел, как всегда выглядит, когда сердится. У него такой ужасный характер!»
Слова Сары — слова Сары… Турлоу почти видел зазубренное лезвие, сверкающее в руке Джо Мэрфи, смертоносное, дрожащее, колеблющееся в неверном свете луны. Джо не более чем в десятке шагов поймал жену. Сара считала удары.
«Я просто стояла там, считая каждый удар, который он наносил ей, я не знаю, зачем. Я просто считала. Семь раз. Семь раз».
Адель неловко осела на бетон, волосы разметались неровными прядями, которые позже запечатлели камеры. Колени поджались, принимая позу зародыша, потом распрямились.
И все это время жена доктора стояла там, у окна наверху, прижав левую руку ко рту, сжавшись в неподвижный оцепенелый комок.
«Я не могла двинуться. Я не могла даже говорить. Все, что я могла, — лишь смотреть на него».
Рука Джо Мэрфи со странно тонким запястьем пошла вверх, швырнула на газон кинжал так, что он описал короткую дугу. Не спеша он обошел вокруг тела, стараясь не наступить на рыжие пряди, струившиеся по холодному бетону. Через некоторое время он слился с тенями деревьев у пересечения проезда с улицей. Сара услышала звук заводящегося мотора. Машина с ревом умчалась, раскидывая гравий из-под колес, точно песок.
Тогда, и только тогда, Сара обнаружила, что может двигаться. Она вызвала «скорую».
— Энди?
Голос заставил Турлоу вернуться из далей, куда унесли его воспоминания. «Голос Рут?» — удивился он, оборачиваясь.
Она стояла слева, совсем рядом с машиной, стройная женщина в черном шелковом костюме, сглаживавшем пышные формы. Рыжие волосы, которые обычно шапкой обрамляли овальное личико, сейчас были связаны в тугой пучок у шеи. Волосы, стянутые так плотно, — Турлоу попытался выбросить из головы воспоминания о волосах ее матери, рассыпавшихся по бетону проезда.