Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Взгляни на Арракис, — негромко сказал герцог. — За пределами городов и гарнизонных поселков он не менее ужасен, чем Салуса Секундус.
Глаза Пауля широко раскрылись…
— Фримены!
— Великолепный потенциал для создания столь же сильного и смертоносного войска, как и Корпус Сардаукаров. Понадобится немыслимое терпение, чтобы втайне привлечь и подготовить их, и немыслимые средства, чтобы должным образом вооружить. Но фримены — там… и там — Пряность. Понимаешь теперь, почему мы идем на Арракис — даже зная, что там — ловушка?
— А Харконнены разве не знают о фрименах?
— Харконнены издевались над ними, охотились на них для
Вышитый металлом герб на груди герцога сверкнул от резкого движения.
— Теперь ты понимаешь?
— Мы уже ведем переговоры с фрименами, — утвердительно сказал Пауль.
— Да. Я направил к ним миссию во главе с Дунканом Айдахо, — ответил герцог. — Дункан — человек гордый и, пожалуй, жестокий, зато он любит правду. Я надеюсь, фримены будут от него в восторге. Если нам повезет, они будут судить и о нас по нему. По Дункану Достойному. А порядочности ему не занимать…
— Дункан Достойный, — проговорил Пауль, — и Гурни Доблестный.
— Ты их хорошо назвал, — кивнул герцог.
И Пауль подумал: Гурни — один из тех, кого имела в виду Преподобная, когда говорила о столпах, поддерживающих мир: «…и доблесть храбрых».
— Гурни сказал, что сегодня ты хорошо сражался, — сказал герцог.
— Да? А мне он говорил совсем другое.
Герцог громко рассмеялся:
— Могу себе представить, как… скупо хвалил тебя Гурни в лицо. Но он говорит, что ты уже по-настоящему чувствуешь разницу между лезвием клинка и его острием.
— Гурни говорит: чтобы убить острием, особого мастерства не нужно, а вот убить лезвием — подлинное искусство.
— Гурни — романтик, — проворчал герцог. Слова об убийствах из уст сына расстроили его. — Что до меня, то мне хотелось бы, чтобы тебе вообще не пришлось убивать… но уж если возникнет необходимость, делай это, как сумеешь, не важно, острием клинка или его лезвием. — Он скользнул глазами по потолочному окну, по которому барабанил дождь.
Проследив за взглядом отца, Пауль подумал, что, наверное, на Арракисе ему уже никогда не увидеть воды с неба, — и эта мысль о небе заставила его вспомнить и о пространстве за его пределами.
— Правда ли, что корабли — Гильдии — самое большое из всего, построенного людьми? — поинтересовался Пауль.
Герцог перевел взгляд на сына.
— В самом деле, это же твой первый межпланетный перелет. Да, больше этих кораблей нет ничего. Мы пойдем на хайлайнере, потому что путешествие предстоит долгое. Хайлайнер — самый огромный из кораблей. Все наши фрегаты и транспортники свободно уместятся в одном уголке его трюма — мы будем лишь небольшой частью груза.
— А нам нельзя будет покидать наши корабли на хайлайнере?
— Это — часть той цены, которую мы платим за гарантируемую Гильдией безопасность. Рядом с нашими там могли бы стоять корабли Харконненов, и нам нечего было бы опасаться. Харконнены не станут рисковать своими транспортно-грузовыми привилегиями.
— Тогда я попробую увидеть какого-нибудь гильдиера хотя бы через наши видеоэкраны.
— Не увидишь. Даже агенты Гильдии никогда не видали ни одного настоящего гильдиера. Гильдия бережет свою таинственность так же строго, как и свою монополию. Пауль, не стоит делать ничего, что могло бы хоть в малой степени повредить нашим транспортным привилегиям.
— А ты не думаешь, что они, возможно, прячутся потому, что мутировали и теперь не похожи… на
— Кто знает? — пожал плечами герцог. — Нам, во всяком случае, вряд ли удастся разгадать эту тайну. Да и у нас есть более неотложные проблемы. В частности — ты.
— Я?
— Твоя мать хотела, чтобы именно я сказал тебе… Видишь ли, сын, возможно, у тебя имеются способности ментата.
Пауль смотрел на отца, какое-то время не в состоянии открыть рот. Наконец он выговорил:
— Способности ментата?.. У меня?.. Но я же…
— Хават тоже так считает. Это правда.
— Н-но… я думал, что подготовка ментата должна начинаться с раннего детства, причем ему самому нельзя говорить об этом, так как это могло бы помешать раннему… — Он замолчал на полуслове; внезапно многие обстоятельства его жизни сложились в единую картину. — Понятно, — сказал он.
— Приходит день, — вздохнул герцог, — когда потенциальный ментат должен узнать, что с ним делают. И с этого момента «с ним» делать больше ничего нельзя. Он должен сам решить, продолжать ли обучение или отказаться от него. Некоторые могут продолжать, другие же — нет, поскольку не способны. И только сам потенциальный ментат может точно знать о себе это.
Пауль потер подбородок. Все его специальные занятия с Хаватом и матерью — мнемоника, концентрирование сознания, мышечный контроль и развитие остроты чувств, изучение языков и оттенков голоса — все это он увидел по-новому.
— Когда-нибудь ты станешь герцогом, сын, — сказал отец. — А герцог-ментат действительно был бы грозой врагов. Итак, можешь ли ты решить сейчас… или тебе нужно подумать?
Пауль не колебался:
— Я буду продолжать занятия.
— Настоящей грозой… — пробормотал герцог, и Пауль увидел на лице отца улыбку гордости. Эта улыбка поразила Пауля: узкое лицо герцога вдруг показалось ему черепом. Пауль опустил веки, чувствуя, как ужасное предназначение вновь пробуждается в глубине его сознания: может быть, ужасное предназначение и состоит в том, чтобы стать ментатом…
Но когда он сосредоточился на этой мысли, его новое зрение отвергло ее.
Глава 7
Именно применительно к леди Джессике и планете Арракис система насаждения легенд, распространяемых Бене Гессерит с помощью Миссионарии Протектива, раскрыла все свои возможности и достигла наибольшего успеха. Разумность политики внедрения в обитаемой вселенной системы пророчеств, служащих к охране Бене Гессерит, признавалась давно. Однако же никогда ранее не сочетались столь ut extremis [4] личность и предшествующая миссионерская подготовка. Пророческие легенды укоренились на Арракисе, став неотъемлемой частью местных верований и ритуалов (включая представление о Преподобной Матери, ритуалы Конто и Респонду и большую часть Паноплиа Профетикус, относящихся к Шари-а). И теперь общепризнано, что скрытые способности леди Джессики долгое время очень сильно недооценивались.
4
До предела, полностью (лат.).