Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Фэнси, ты собираешься стать Праматерью?
— После Тровы у нас не было ни одной, — ответила она.
— И ты знаешь почему!
— Вся эта чепуха о том, что Праматерь возбуждает!
— Это не чепуха, и тебе это известно!
— Некоторые из нас думают иначе. Мы полагаем, что Муравейник способен роиться и без Праматери, и это может привести к катастрофе.
— Фэнси, ты полагаешь, мы плохо знаем свое дело? Муравейник должен воспроизвести еще по меньшей мере десять тысяч работников, прежде чем результаты станут заметными.
— Они заметны уже сейчас, — сказала она и потерла рукой об руку. — Кое-кто из нас уже чувствует их.
Глава 34
«В фильме показана клетка насекомого, развитие яйца и, наконец, появление гусеницы. Какая поразительная метафора. Мы появляемся из тела родителя, дикие создания, называемые людьми. Смысл метафоры, однако, гораздо глубже. Она говорит о том, что мы должны готовиться к нашему появлению. Мы незрелые на этой стадии, наши нужды подавляются подготовкой к зрелости. И мы появляемся, чтобы занять свое место на поверхности Земли. Когда мы достигаем зрелого возраста, то мы едим, чтобы жить, а не для того, чтобы расти».
Телефон звонил долго, прежде чем Шеф взял трубку.
Перуджи сидел на краю постели, возвратившись в мотель после совместного с Хеллстромом ленча. Ленч был крайне разочаровывающим: никаких признаков Фэнси, все предельно формально и скучно, в гостиной старого здания, и никакого проявления интереса к его наживке, касающейся изобретений. Шефу не понравился отчет.
Голос Шефа звучал тревожно и четко, несмотря на долгую задержку. Старик не спал, но, будучи занят, не хотел прерываться даже для того, чтобы ответить тому, что он часто называл как «этот инструмент из преисподней».
— Я говорил вам, что позвоню, как только вернусь, — сказал Перуджи.
— Откуда вы звоните? — спросил Шеф.
— Из мотеля, а что?
— Вы уверены, что линия не прослушивается?
— Да, я проверял.
— Все-таки шифровать надежнее.
Перуджи вздохнул и включил устройство. Вскоре он услышал голос Шефа, измененный шифровальным устройством.
— Так что вам удалось выяснить? — спросил Шеф.
— Они не реагируют на мой намек о металлургии и новых изобретениях.
— Вы высказали предложение?
— Я сказал, что знаю кое-кого, кто заплатит миллион за обещающее новое изобретение в этой области.
— Они не клюнули?
— Нет.
— Совет начинает на меня давить, — сказал Шеф. — Мы скоро должны начать действовать.
— У Хеллстрома должна быть цена! — сказал Перуджи.
— Вы полагаете, что, если поднять ставку, он клюнет?
— Полностью не уверен. Но что бы мне хотелось, так это послать Джанверта и, может быть, Мэрли в южную часть долины Хеллстрома и поискать там следы Карлоса и Тимены. У меня предчувствие, что они могли пойти с юга. Там много деревьев, а вы знаете, каким осторожным был Карлос.
— Вы никого туда не пошлете.
— Шеф, если мы…
— Нет.
— Но если мы надавим на Хеллстрома с этой стороны, то сможем заполучить его за меньшую цену. Мы можем все это проделать быстро и быть готовы к действию, как того желает Совет — ну, вы же знаете, какими они бывают, если что-либо кажется им подозрительным.
— Я сказал нет!
— Тогда что вы хотите от меня?
— Что вы видели на ферме Хеллстрома?
— Не многим больше, чем вчера.
— Уточните.
— В определенном смысле все обычно. Слишком обычно. Ни смеха, ни улыбок; все очень серьезные и, скажем, преданные. Да, это слово самое точное — преданные. Это необычно. Они напомнили мне коммуну на ферме Чикома, трудящуюся в предвкушении сбора хорошего урожая.
— Не думаю, что мы найдем коммунистов на этом дровяном складе, — сказал Шеф, — но об этом следует помнить, если нам потребуется покрыть себя славой. Однако дело гораздо более серьезно, чем вы себе представляете.
— Да? — Перуджи испытал внезапную тревогу и сосредоточился на голосе, доходящем до него по телефону.
— Мне звонили сегодня из самых верхов, — сказал Шеф. — Специальный помощник Самого. Они хотят знать, не мы ли суем свой нос в дела Хеллстрома.
— О-го! — Перуджи кивнул. Это объясняло, почему Хеллстром чувствовал себя хозяином ситуации. Как мог этот блошиный доктор пролезть так высоко?
— Что вы ответили? — спросил Перуджи.
— Я солгал, — произнес Шеф спокойно. — Я сказал, что, наверно, кто-нибудь еще, поскольку мне об этом ничего не известно. Но я обещал навести справки, так как иногда мои люди проявляют чрезмерное усердие.
Перуджи несколько секунд смотрел в молчании на стену. Кто за всем этим стоит? Затем он сказал:
— Мы можем подставить Ма, если понадобится.
— Это был один из вопросов, которые я обдумывал.
«Один из нескольких!» — подумал Перуджи.
Шеф прервал нарастание его беспокойства, спросив:
— Теперь расскажите мне, чем они занимаются на своей ферме?
— Они снимают фильмы о насекомых.
— Вы мне уже говорили вчера. Это все?
— Не уверен, чем они еще могут заниматься, но у меня есть некоторые предположения относительно того, где они могут этим заниматься. В этой студии есть подвал: костюмерная и прочая ерунда, выглядящая вполне достоверно. Но между студией и домом есть туннель. Они провели меня по нему, и мы имели совместный ленч. Обслуживали нас, надо сказать, довольно странные дамы. Красивые куколки, все четыре, но они не произнесли ни слова, даже когда я обращался к ним.
— Что?
— Они не говорят. Они просто накрыли стол и ушли. Хеллстром сказал, что они совершенствуют особое произношение и по приказу своего учителя не говорят ничего, если его нет поблизости и он не может скорректировать произношение.
— Звучит убедительно.
— Вот как? Мне показалось это странным.
— Велась передача на Джанверта и других?
— Нет. По той, что и вчера, причине. Они не забыли упомянуть об этом и были ве-е-сьма убедительны. Радио создает помехи и все такое.