Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Она говорит, что он был ужасным тираном.
— Да, был, но и до него были мудрые тираны, и сколько их будет после нас!
— Они называют его Шайтаном.
— Он обладал силой сатаны. Я вполне разделяю их страхи по этому поводу. Он не столько обладал предзнанием, сколько умел цементировать. Он закрепил форму того, что видел и понимал.
— Это говорит и леди. Она утверждает, что то, что он сохранил, — это их чаша Святого Грааля.
— И опять я могу сказать, что это почти мудро.
Раввин глубоко вздохнул и взглянул на приборы. Энергия на завтра.
Он снова обратил внимание на Ребекку. Она изменилась. Этого нельзя было не заметить. Она стала похожа на Сестру Бене Гессерит, и это было вполне объяснимо. Ее сознание было переполнено людьми с Лампадас. Но те люди не были гадаринскими свиньями, которых надо утопить в море. Да и я не Иисус, подумал Раввин.
— Те вещи, которые они рассказали тебе о Верховной Матери Одраде — о том, что она часто ругает своих собственных архивариусов и Архив… Подумаешь! Разве Архив — это не то же самое, что наши священные книги, в которых мы храним нашу мудрость?
— Значит, вы считаете, что я — архивариус, Равви?
Вопрос смутил его, но одновременно высветил проблему. Он улыбнулся.
— Вот что я скажу тебе, дочь моя. Пожалуй, я немного сочувствую этой Одраде. Архивариусы — такие ворчуны.
— Это не проявление мудрости, Равви?
Как застенчиво прозвучал этот вопрос в устах Ребекки!
— Поверь мне, что это так и есть, дочь моя. Как тщательно настоящий архивариус подавляет в себе всякий, самый легкий намек на предубеждение. Слово есть слово, за одним словом всегда следует другое. Какая надменность!
— Но как судить о том, какое именно слово самое верное, Равви?
— Ах, ну вот и к тебе явилось немного мудрости, дочь моя. Но Сестры Бене Гессерит не достигли мудрости, и мешает им их чаша Грааля.
По выражению лица Раввина Ребекка поняла, что он пытается посеять сомнение в ценности обитающих в ее сознании жизней.
— Позволь мне кое-что сказать тебе по поводу Бене Гессерит, — сказал он и вдруг понял, что ему нечего сказать. Не было слов, не было мудрого совета. Такого не случалось с ним ни разу за многие годы. Оставалось только одно — говорить то, что подскажет сердце.
— Возможно, они слишком долго шли к Дамаску, но на пути им не случилось увидеть ослепительную вспышку озаряющего света, Ребекка. Я слышал, как они говорят, что действуют во имя человечества. Но я не вижу в них этого стремления, и, как мне кажется, его не видел и Тиран.
Ребекка хотела заговорить, но он остановил ее движением руки.
— Созревание человечества? Это их святая цель? Разве человечество — это плод, который надо сорвать спелым, чтобы съесть?
Сейчас, преклонив колени на полу зала Совета, Ребекка вспомнила эти слова, которые воплотились в реальность, и не в чужих жизнях, а в действиях тех, кто пленил ее.
Великая Досточтимая Матрона закончила трапезу и вытерла руки о платье служанки.
— Пусть она приблизится, — приказала Великая Досточтимая Матрона.
Боль пронзила левое плечо Ребекки, и она поползла вперед, не вставая с колен. Некая Матрона по имени Логно подкралась к ней, словно опытный охотник к жертве, и вонзила в плоть пленницы острие кинжала.
Под сводами зала раздался смех.
Ребекка с трудом поднялась на ноги и, подгоняемая острым жалом в руке Логно, шатаясь, подошла к ступеням, которые вели к трону Великой Досточтимой Матроны.
— На колени! — скомандовала Логно, подкрепив свои слова новым уколом.
Ребекка упала на колени, опустив взор на начало лестницы. Желтые плитки были покрыты сетью тонких трещин. Этот изъян, как ни странно, успокоил Ребекку.
Великая Досточтимая Матрона заговорила:
— Оставь ее, Логно. Мне нужны внятные ответы, а не крики. — Потом она обратилась к пленнице: — Посмотри на меня, женщина!
Ребекка подняла глаза и посмотрела в лицо смерти. Какая угроза на этом ничем не примечательном лице. Какие простые черты у этого лица. Какая хрупкая фигурка. Все это усилило чувство опасности, которое испытывала Ребекка. Какой силой должна была обладать эта маленькая тщедушная женщина, чтобы управлять такими ужасными людьми.
— Ведомо ли тебе, почему ты здесь? — требовательно спросила Великая Досточтимая Матрона.
Ребекка заговорила как можно более смиренным тоном:
— Мне сказали, о Великая Досточтимая Матрона, что вы пожелали, чтобы я поделилась с вами знаниями о Вещании Истины и других деяниях Гамму.
— Ты была подругой Вещающего Истину! — Это был не вопрос, а обвинение.
— Он мертв, Великая Досточтимая Матрона.
— Отставить, Логно! — Этот приказ касался фрейлины, которая снова двинулась к Ребекке со своим жалом. — Эта старуха не знает наших порядков. Стань в стороне, чтобы не раздражать меня своей злобой. Ты будешь говорить только тогда, когда я спрошу тебя или прямо прикажу говорить, старая развалина. Тебе все ясно? — Эти слова уже относились к Ребекке.
Ребекка съежилась.
Вещатель прошептал ей в ухо: «Это почти Голос. Будь начеку».
— Знала ли ты когда-нибудь тех, кто называет себя членами Бене Гессерит? — спросила Великая Досточтимая Матрона.
Сразу быка за рога!
— Каждый встречался с этими ведьмами, Великая Досточтимая Матрона.
— Что ты знаешь о них?
Так вот зачем они привезли меня сюда.
— Только то, что слышала о них, Великая Досточтимая Матрона.
— Они храбры?
— Говорят, что они всегда стараются избежать риска, Великая Досточтимая Матрона.
Ты достойна нас, Ребекка. Ты верно раскусила замыслы этих шлюх. Шарик катится по наклонной плоскости в нужном направлении. Они думают, что ты не любишь нас.
— Эти Бене Гессерит богаты? — спросила Великая Досточтимая Матрона.
— Думаю, что по сравнению с вами они бедны, Великая Досточтимая Матрона.
— Зачем ты так говоришь? Не старайся мне угодить!
— Но Досточтимая Матрона, разве ведьмы смогли бы послать большой корабль, чтобы только привезти меня с Гамму? И где теперь эти ведьмы? Они прячутся от вас.