Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Беллонда сидела в кабинете Верховной все время. Она перестала спрашивать, что ищет Одраде, и просто смотрела на нее немигающим беспощадным взглядом.
Они спорили о том, сможет ли восстановление поголовья песчаных червей в Рассеянии восстановить зловредное влияние Тирана. Эта бесконечная греза о проснувшемся Черве все еще тревожила Белл. Но одна только численность популяции говорила о том, что влиянию Тирана на судьбу Общины закончилось необратимо.
Тамалейн приходила раньше в поисках новых записей Беллонды. Она хотела найти что-нибудь свеженькое из накоплений Архива. Сама же Беллонда вынашивала планы обличения, касающегося изменения численности Общины и истощения источников ее пополнения.
Одраде выглянула в окно, за которым простирался ландшафт, окутанный сумерками. Тени обозначились резче, за окном быстро темнело. Когда темнота сгустилась, Одраде увидела, что ее рассеивают огни домов на плантациях. Она помнила, что огни зажглись уже давно, но было такое впечатление, что это именно ночь зажгла их. Некоторые окна гасли, когда люди переходили из одной комнаты в другую. Нет человека в доме — нет огня. Не следует растрачивать энергию попусту.
На мгновение ее внимание привлекли мигающие огоньки. Вариант старого вопроса об упавшем в лесу дереве: «Был ли звук падения, если его никто не слышал?» Одраде была на стороне тех, кто утверждал, что сотрясение от удара было независимо от того, зарегистрировали ли его.
Не расставлены ли в Рассеянии тайные сенсоры? Какие изобретения и инновации используют те, кто очень давно удалился в Рассеяние?
Беллонда решила, что они и так слишком долго молчат.
— Дар, ты посылаешь вокруг себя очень тревожные сигналы, которые могут обеспокоить Капитул.
Одраде оставила реплику без ответа.
— Что бы ты ни делала, все воспринимается как твоя нерешительность. — Какой грустный голос у Белл. — Группы старших Сестер всерьез обсуждают вопрос о твоей замене. Прокторы уже голосуют.
— Только прокторы?
— Дар, неужели ты действительно махнула рукой Праске и сказала ей, что хорошо быть живой?
— Да, это так.
— Что ты наделала?
— Ты повторяешься. Что-нибудь новое от Дортуйлы?
— Ты сегодня спрашиваешь об этом десятый раз! — Беллонда жестом указала на рабочий стол. — Ты постоянно рассматриваешь сообщение Бурцмали с Лампадас. Мы что-то недосмотрели?
— Почему наши враги с таким остервенением держатся за Гамму? Скажи мне, ментат!
— У меня мало данных, и ты это прекрасно знаешь!
— Бурцмали не ментат, но его рапорты очень сильны, Белл. Я всегда говорила тебе, что он был любимым учеником нашего башара. Неудивительно, что в нем видны черты его учителя.
— Прекрати, Дар. Что ты увидела в рапорте Бурцмали?
— Он заполняет пустоты в общей картине событий. Не полностью, но… Это танталовы муки читать те сведения о Гамму, которые он собрал. Там сошлось очень много разнообразных экономических интересов. Почему наши враги не режут нити этих связей?
— Возможно, они сами действуют внутри этих связей, являясь их активными участниками.
— Что, если нам предпринять развернутую атаку на Гамму?
— Никто не захочет вести дела в обстановке насилия. Ты хочешь сказать это?
— Отчасти да.
— Большинство участников этих экономических связей после нападения, вероятно, захотят покинуть Гамму. Они переместятся на другие планеты, где можно найти более послушное население.
— Почему?
— Там они смогут действовать с большей предсказуемостью. Естественно, кроме того, они займутся укреплением своей обороны.
— Этот союз, который мы чувствуем, Белл, удвоит усилия, чтобы обнаружить и блокировать нас.
— Определенно так.
Смиренный ответ Беллонды направил поток мыслей Одраде вовне. Она подняла глаза и устремила взор на заснеженные вершины гор, сверкающие в свете звезд. Придут ли нападающие с той стороны?
Наплыв таких мыслей мог бы смутить и куда менее мощный интеллект. Однако Одраде не требовалось читать Литанию против страха, чтобы сохранить ясную голову. У нее для этого была более простая формула.
Повернись лицом к своему страху, иначе он ударит тебя в спину.
Ее отношение было прямым и честным. Самые ужасные вещи во вселенной порождаются человеческим разумом. Ночной кошмар (белый конь уничтожения Бене Гессерит) обладал чертами как мифическими, так и реальными. Охотник с топором мог поразить как разум, так и плоть. Но нельзя никуда деться от ужаса, порожденного разумом.
Так повернись к ним лицом!
С чем она столкнется во тьме? Не с безликим палачом, который преследует ее с топором в руках, не с падением в бездонную пропасть (и то и другое дар визуализации), но с реальными и осязаемыми Досточтимыми Матронами и теми, кто их поддерживает.
И я не смею использовать даже маленькую толику предзнания, чтобы вести Орден. Я могла бы запереть наше будущее в неизменные формы. Муад'Диб и его сын Тиран сделали это, и Тиран потратил тридцать пять столетий, чтобы вывести нас из этого тяжелого положения.
Ее внимание привлекли движущиеся огни. Трудолюбивые садовники ухаживали за деревьями сада так, словно садам было суждено существовать вечно. Вентилятор доносил до ноздрей Одраде запах горящих листьев и сучьев. Садовники Бене Гессерит очень внимательны к таким мелочам. Они никогда не оставляют отпиленные сучья и срезанные ветви гнить на месте, чтобы не привлекать паразитов, которые могли бы попортить и живые деревья. Чисто и опрятно. Разумное планирование. Поддержание среды обитания. Это один момент непреходящего.
Никогда не оставлять после себя мертвой древесины?
Была ли Гамму такой древесиной?
— Что ты находишь в этих садах? — ядовито поинтересовалась Беллонда.
— Они восстанавливают мои силы, — не оборачиваясь, ответила Одраде.
Всего два вечера назад она выходила гулять в сад. Воздух был холоден и вязок, туман стелился почти по земле. Ноги утопали в опавшей листве. Слабый запах перегнивших листьев в более теплых местах, где задержалась влага выпавших скудных дождей. Привлекательный болотистый запах. Обычное брожение жизни, особенно заметное на таком уровне. На фоне неба, освещенного светом звезд, резкими силуэтами выступали обнаженные ветви. Это было грустное зрелище, если сравнивать его с весенним цветением или осенним изобилием плодов, но прекрасное с точки зрения вечного течения жизни. Жизнь затаилась в ожидании призыва к пробуждению.