Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Значит, это Божья длань коснулась нас, да? — спросил Тимберлейк. — Ты это хочешь сказать, Радж?
— Думаю, вы оба понимаете, что в данных обстоятельствах говорить об этом по меньшей мере неуместно, — глубокомысленно проговорил Флэттери и подумал: «Когда на Лунной базе получат этот доклад, они поймут, что нам удалось создать примитивный Разум. Другого ответа просто быть не может».
Пруденс взглянула на большой пульт, пытаясь понять, что же всё-таки произошло с кораблем.
Повреждение было вызвано какой-то силой извне. Жестяное Яйцо немного тряхнуло, но это произошло уже после случившегося. Аварийные сигналы — красные и желтые — к тому времени уже мигали вовсю. Толчок был связан с утечкой энергии и началом работы систем, занимающихся устранением повреждений.
«Нулевая сила столкновения. Нечто снаружи корабля отсекло от него кусок будто ножом, режущим масло. Впрочем, нет — это было нечто куда более острое… Нечто снаружи».
Она коснулась ладонью щеки. Это означало, что они столкнулись еще с одной опасностью помимо тех, с которыми встретились на корабле.
Они столкнулись с чем-то, явившимся из бескрайнего, темного неизвестного. Пруденс внезапно подумала о морских чудовищах, которых обычно рисовали на древних земных картах, о двенадцатилапых драконах и человекоподобных фигурках с клыкастыми пастями посреди груди.
Она постаралась успокоиться, напомнив себе, что все эти чудовища остались лишь легендами благодаря извечному неуемному человеческому любопытству.
И тем не менее что-то ведь зацепило жестяное Яйцо!
Пруденс еще раз окинула взглядом пульт, но к этому времени аварийные системы уже почти полностью изолировали Четвертый Отсек пеной. Люки, ведущие в соседние секции, были наглухо задраены.
Что бы там ни ударило, на сей раз оно отрезало лишь тоненький ломтик… на сей раз.
— Кажется, мне пора заступать на вахту, — заметил Флэттери. — Да?
Слова Флэттери вернули ее к действительности, и только теперь она ощутила, насколько вымоталась. Спина ныла, а руки дрожали. Да, сейчас самое время как следует отдохнуть.
— Когда отдохнешь, можешь помочь мне в мастерской, — предложил Бикель.
— А разве мы уже что-то решили? — удивилась Пруденс, щелкнув пальцами. — Разве ты можешь творить с компьютером все, чего пожелаешь?
— Ради Бога! — взмолился Бикель. — Неужели никто из вас так до сих пор и не понял, что мы просто должны использовать компьютер в качестве основного элемента?
Бикель обвел взглядом товарищей. Флэттери склонился над пультом. Тимберлейк дремал в своей койке, а Пруденс пристально разглядывала его.
— Это не обычный компьютер, — сказал Бикель. — В нем содержатся элементы, о наличии которых мы даже не подозревали. Он почти шесть лет был связан с Органическим Искусственным Разумом во время постройки и программирования корабля. В нем имеются буферные устройства, провода и перекрестные связи, о которых, возможно, понятия не имели даже его создатели!
— Хочешь сказать, что он уже разумен? — спросила Пруденс.
— Нет. Я вовсе не считаю, что он разумен. Я считаю, что мы достаточно далеко продвинулись, используя компьютер и симулятор лобных долей нашего «Быка». Мы продвинулись гораздо дальше, чем проект Лунной базы за двадцать лет! И нам следует двигаться дальше.
«Помню, я только раз настолько уставала — после почти пятичасовой операции», — подумала Пруденс.
— Передаю вахту, — объявила она.
Они поменялись местами у главного пульта, и Флэттери обвел взглядом приборы, готовясь провести наедине с кораблем следующие четыре часа.
«А ведь Жестяное Яйцо может и закапризничать», — мелькнула у него мысль.
Порой ему казалось, что по кораблю разгуливают призраки шестнадцати человек, погибших еще на Луне при строительстве звездолета, тех членов экипажа, что при различных обстоятельствах погибли во время полета… и даже ОИРов, принесенных в жертву на этом алтаре.
«Интересно, а есть ли у этих бестелесных мозгов душа, — подумал Флэттери. — Если нам удастся вдохнуть разум в эту машину, будет ли наше создание обладать душой?»
— Слушай, а автоматика уже закончила латать пробоину? — спросил Бикель.
— Все изолировано, — отозвался Флэттери и подумал: «Интересно, когда же дикий разум снова нанесет удар?»
— А что находилось в Четвертом Отсеке? — спросила Пруденс. — Чего мы лишились?
— Пищевые концентраты, — ответил Бикель. — Я проверил это в первую очередь.
Он заявил это таким тоном, что сразу становилось ясно: «Сделал то, что должна была сделать ты, поскольку вахта была твоя».
— Радж, если хочешь, могу за тебя отдежурить, — предложил Тимберлейк.
— Нет, нет, вот немного отдохну…
— Разрез представляет собой абсолютно прямую линию, проходящую через все…
— В природе не бывает абсолютно прямых линий, — заметил Флэттери.
Бикель вздохнул.
«Интересно, что дальше?» — подумал он.
— Если у тебя появились какие-то соображения, выкладывай, — предложил он.
— Сознание — это своего рода вид поведения, — начал Флэттери. — Согласны?
— Согласны.
— Но корни нашего поведения уходят так глубоко в прошлое, что нам до них ни за что не докопаться.
— Опять ты об эмоциях, да? — спросил Бикель.
— Нет, — возразил Флэттери.
— Он об инстинктах, — пояснила Пруденс.
Флэттери кивнул:
— Некая генетическая память, подсказывающая цыпленку, как вылупиться из скорлупы.
— Эмоции, или инстинкт, какая в сущности разница? — удивился Бикель. — Эмоции — суть производное инстинкта. Значит, ты по-прежнему настаиваешь, что нам не удастся наделить «Быка» разумом до тех пор, пока мы не снабдим его инстинктами и эмоциями?