Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
На экране возле Пруденс стали появляться цифры.
Бикель резко обернулся.
— Что у тебя там?
Она взглянула на экран, стараясь сохранять спокойствие.
— Пирамидальный ответ, — наконец ответила она. — Я запросила только первые четыре варианта. А он сейчас дошел до десятого! Это нуклеиновые кислоты, точно… со всей генетической информацией. Но, кроме того, идет анализ и всего прочего… молекулярные веса и…
— Он пытается обсудить это с тобой, — продолжал Бикель. — Спрашивает твое мнение. Давай подключайся и постарайся отрубить всё то, что ты считаешь маловажным.
Пруденс пробежала глазами по экрану, стараясь отметить всю ненужную информацию. Катализ водорода… скорее всего, нет. Слишком большая вероятность заражения. Она занялась выделением и удалением всего ненужного.
Экран неожиданно померк, зато индикаторные огоньки замигали с новой силой. Потребление энергии снова подскочило, причем теперь обрело какой-то странный ритм.
— Слушай, ты что — вводишь в систему резонансный цикл? — спросила Пруденс и сама удивилась, насколько ей трудно оказалось сохранять спокойствие.
— Ритм синхронизирован со временем реагирования цепей «Быка», — отозвался Бикель.
В этот момент на экране перед Пруденс снова стали появляться данные.
Пруденс молча уставилась на экран.
— Ну что там? — спросил Бикель.
Поступление информации приостановилось.
— Это связано с кислой фосфатазой… с катализом аминокислот, — едва слышно проговорила Пруденс.
— Неужели он… мыслит? — прошептал Флэттери.
Бикель взглянул на панель компьютера, где один за другим гасли индикаторы. Теперь оставались подсвеченными лишь циферблаты — зеленые… розовые… золотистые.
— Нет, — сказал Бикель. — У нас просто получился компьютер, который способен сам себя программировать. Он может бросить все имеющиеся у него данные на решение конкретной проблемы… вести поиск необходимых данных, даже сели они хранятся вне его собственных баз данных.
— А разве это не разум? — спросил Тимберлейк.
— Во всяком случае, не такой, как наш, — ответил Бикель. — Сначала нужно задать ему вопрос, и только после этого он пробуждается к жизни.
— Кислая фосфатаза, — пробормотала Пруденс. — Кстати, а что нам известно о кислой фосфатазе?
— Она очень широко представлена в человеческом организме, — ответил Флэттери. Он обернулся и взглянул на Пруденс так, будто видел ее в первый раз. Конечно же, она поймет, что он имеет в виду — наверняка поймет почти сразу. Он взглянул на экран, на Тимберлейка и Бикеля. Может быть, нелишним будет все объяснить и им. Он снова бросил взгляд на Пруденс. Она явно выбилась из сил!
Погруженная в собственные мысли Пруденс наконец кивнула, глаза ее блеснули.
— Да, конечно, это химические процессы организма, — сказала она. — Больше всего кислой фосфатазы в мужской простате. У мужчин ее вообще гораздо больше, чем у женщин.
Флэттери с опаской спросил:
— Но ведь ткани организма нуждаются в ее минимальном уровне содержания.
Она выпрямилась, встретилась с ним взглядом и заявила:
— Просто это один из энзимов, связанных с половой функцией и пробуждением к жизни. — После этого отвернулась, и подумала: «Секс и пробуждение!»
— Так, значит, это именно то, что подавляет антисекс? — спросил Бикель.
— Косвенным образом, — ответил Тимберлейк. — Антисекс в основном влияет на распознавание сывороточной фенолсульфатазы, задерживает ее обмен и воздействие на организм.
«Тимберлейк, как специалист по системам жизнеобеспечения и биофизик, тоже должен осознавать это», — подумал Флэттери.
Он взглянул на экран, увидел стоящего в мастерской Бикеля, такого молчаливого и задумчивого, и вдруг почувствовал искреннюю жалость к этому человеку. А ведь как все просто: пробуждение к жизни и секс напрямую связаны между собой.
Пруденс, вспоминая то, что делали с ее собственным организмом, неотрывно смотрела на большой пульт, хотя в сущности не видела его. В эти мгновения с большим кораблем могло твориться что угодно, а она, скорее всего, ничего бы и не заметила. Взглянув наконец на Флэттери, она сразу догадалась, о чем он думает — так, будто мысли были написаны у него на лбу.
Сознание связано с инстинктом продолжения рода.
Никаких сомнений больше не оставалось: и то, и другое имело одну и ту же генетическую природу. История выполоскала их в одной и той же купели, и с тех пор одно было неразрывно сопряжено с другим.
Глава 12
Бикель медленно обернулся, взглянул на видимый на экране большой лазерный хронограф Центрального Пульта, отмечающий время, текущее на Земле. Хронограф отсчитал восемнадцать недель, двадцать один час и двадцать девять секунд. Пока Бикель смотрел на табло, прибор добавил еще минуту.
«Большую часть всех этих отсчитанных лазером минут, — думал Бикель, — экипаж Жестяного Яйца пребывал в состоянии непрерывной опасности. Причем она была реальной, независимо от того, что являлось ее источником или причиной. Чтобы убедиться в этом, вполне достаточно было просмотреть данные бортового компьютера. Но основная тяжесть легла на плечи экипажа после гибели Органических Искусственных Разумов. Именно после того, как астронавты лишились защиты ОИРов, положение стало просто катастрофическим».
В первый раз Бикель задумался о разуме как о возможности защиты от опасности — способе защиты его обладателя от неизвестных потрясений. Это было чем-то сродни ответу «Я всё могу!», брошенному Вселенной, которая угрожает всем, чем только может.
Он взглянул на Флэттери, по-прежнему лежащего в коконе на своей койке, и по его растерянному виду и поникшим плечам понял, что тот совершенно подавлен происходящим.
«Интересно, почему он так легко сдается? — подумал Бикель. — Такое впечатление, будто он только и ждет поражения».