Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— И ты ему шкурки пришлешь?
— Ты у меня первый среди чудаков.
— Может получиться неудобно…
— Уже получилось.
Леонид Саввич вздрогнул. Он очень боялся потерять место. С дипломом Историко-архивного сорокалетнему мужчине трудно устроиться.
Антонина опустилась на свободный стул напротив Леонида Саввича. Вынула из сумочки очки, не спеша надела их, и серые выпуклые глаза стали громадными, как у стрекозы.
— Ты меня подвел, — сказала она негромко. — Ох и подвел ты меня, зайчик!
Леонид Саввич стал доставать из-под стола кейс с альбомом, он был готов уже на все — только бы не вылететь из института.
Антонина снизила голос до шепота.
— Ты вчера не предохранялся?
— Как? — Вчерашний роман был покрыт дымкой древности.
— И я от тебя понесла. Будем рожать богатыря.
Среди мужчин сегодня еще существуют экземпляры, которые уверены, что о зачатии будущая мать знает в тот же день. Или допускают такую мысль.
Леонид Саввич относился именно к этим мужчинам. Кидая ему в лицо обвинение, Антонина ничем не рисковала.
— Я не понял, — сказал библиограф. — Разве так бывает?
— С тобой, суслик, чего только не бывает. Я с утра была у гинеколога, и он сообщил, что я изнасилована особо яростным самцом и теперь рожу богатыря — как две капли воды ты, мой зайчик.
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Леонид Саввич. — Так не бывает.
— Это у твоей Сонечки не бывает… впрочем, не исключено, что я соглашусь на аборт. Скинемся по тысяче баксов?
Тут Леонид Саввич расплылся в улыбке. Как-то Сонечка делала аборт, раз в жизни. Он обошелся в десять раз дешевле.
— Улыбаешься? — грозно спросила Антонина и тут же сменила тон. Обвела взглядом длинные полки с папками и спросила: — Тут все записано?
— Да, все записано… — Леонид Саввич не успел переключиться, он все еще думал о цене аборта.
— И рост, и вес, и фотографии персонажей?
— Все, все! — И куда она клонит? Леонид Саввич уже начал понимать, что страстная любовница таит в себе серьезную угрозу его существованию.
— Ну, покажи, — сказала Антонина.
— Что покажи?
— Личное дело Владимира Ильича Ленина покажи.
— Невозможно, — сказал библиограф.
— Это почему так?
— Нет такого дела — тут целый кабинет, сотни дел! Это же вся жизнь нашего государства!
— Вот именно, — согласилась Антонина. — И что ты решил с марками?
— Я хотел бы их взять, но, конечно, не за ту сумму, которую ты назвала.
— А какую сумму я назвала?
— Две тысячи долларов, — прошептал Леонид Саввич. Их могли подслушать.
— Три тысячи, — ответила Антонина.
— Разве? — Он в самом деле забыл, ему казалось, что была названа меньшая сумма. Впрочем, это не играло роли.
— Ну, берешь? — спросила Антонина.
— Лапочка, — голос Леонида Саввича стал высоким, детским и беспомощным, словно он жаловался на пчелу, которая его укусила, — лапочка, у меня нет такой суммы.
— Сумму я ссужу, — сказала Антонина. — Когда будешь платить за аборт.
— Нет, я не могу себе этого позволить.
Тонкий нос библиографа покраснел, глаза стали щелочками — он чувствовал, что пропал. Все было ненастоящим. И марки, и любовь, и Алик за дверью номера…
— И что же, там есть его волосы, ногти, отпечатки пальцев? — спросила Антонина.
— Ты о Ленине?
— Разумеется. О нем, мой барбосик.
— Наверное, есть. Я же не изучаю его ногти.
— А есть, которые изучают?
— Антонина, не делай вид, что не понимаешь! — вдруг рассердился Леонид Саввич. — Совершенно очевидно, что за эти годы несколько докторских, не говоря о кандидатских, защитили о ногтях Ильича.
— Первый ноготь левой ноги, большой ноготь правой ноги…
— А вот смех твой опять же неуместен. Каждая молекула тела нашего вождя представляет неоцененный интерес для науки. Ты это понимаешь, но шутишь.
— Ну и покажи мне диссертацию.
— Какую?
— Допустим, по отпечаткам пальцев Ильича.
— Я не знаю, где лежат данные.
— Отыщи. Вон у тебя компьютер стоит.
— В него еще далеко не все занесено.
— А ты ищи, ищи. Хочешь коллекцию марок получить?
— Хочу.
— Хочешь снова надо мной надругаться?
— Зачем ты так… у меня к тебе зарождается чувство.
— Хочешь еще три тысячи баксов?
— Ну зачем тебе это?
— Я любопытная. Я прямо выкипаю от любопытства.
— Может, хочешь послушать записи голоса Ильича? Они у меня в открытом хранении.
— Отпечатки пальцев. И быстро.
— Антонина, я же сказал, что это невозможно.
Раздался тонкий требовательный сигнал.
Антонина вытащила из сумки мобиль.
— Да, — сказала она. — Это я, кто еще! Тебе что, пароль сказать? Ну то-то. Что? Работаю. Именно сейчас работаю. Патронов не жалею. Хорошо, отзвоню.
Она спрятала аппарат и, глядя громадными серыми полушариями на Леонида Саввича, сказала:
— Ты видишь, я не одна. Есть очень влиятельные люди, которые интересуются.
Именно в этот момент Леонид Саввич понял, что имеет дело с инопланетянами, с пришелицей. В любой момент она, как это обычно бывает в американских фильмах, сорвет с себя пластиковую маску, и взору Леонида Саввича предстанет страшная рожа космической завоевательницы, в которой от прежней красоты останутся лишь громадные серые выпуклые глаза.
Но показать свой страх, саморазоблачиться — нет, ни в коем случае.