Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Спокойной ночи, — сказала Соня. И всхлипнула.
— А у тебя два аппарата? — спросила Лидочка.
— Нет, один, — быстро ответила Соня, — спокойной ночи.
Короткие гудки.
Лидочка не поверила Соне.
Разумеется, у нее не было основания строить догадки, но Лидочке показалось, что Соня говорила неестественно, словно задавала вопросы по подсказке. И разговор подслушивали. Может, это тот самый Петрик, охотник за долларами? А может быть, усатый тип в джинсовой куртке. А может, и третий, совершенно неизвестный Лидочке. И что им всем нужно? От мертвой Алены, от мертвого Осетрова, от перепуганной Сони, от Лидочки, наконец.
Никто не ответил на эти немые вопросы.
Как бывает в детективных романах? Загадочная карта, на которой указано место закопанного пиратами или разбойниками клада. Проклятие близнецов — один из них идеальный и жертва — например, Осетров, другой — злодей и убийца, рассчитывающий на наследство… Но все наследство пока что переходит к толстой и немощной Татьяне. А она менее всего похожа на убийцу. Даже если она и захотела кого-то убить, то в ночь Аленкиной смерти она точно была в Переделкине, а к тому же ей трудно было бы пытать Осетрова.
Лида начала дозваниваться на междугороднюю, чтобы заказать Каир. На любое время ночи. Только обязательно. Срочно. Если для этого придется разбудить президента Мубарака, будите президента!
Президента Мубарака разбудить не удалось, в Каире вообще было трудно кого-нибудь разбудить. В три часа Лидочка свалилась без сил и задремала, а в четыре позвонил Андрей, который и не подозревал, что его разыскивает жена, но сам беспокоился, почему несколько дней от нее нет весточки.
— Господи, Андрюша, я уж не чаяла тебя услышать!
— Неужели так плохо? — этот мерзавец даже не встревожился. У него был сытый голос человека, только что слезшего с пирамиды, где он пил портвейн и закусывал омарами.
— Андрей, перестань быть таким довольным жизнью! — взмолилась Лидочка.
— Ты здорова?
— Я совершенно здорова, но уже два человека убиты, и нашлась шкатулка, но пустая. У тебя сколько денег?
— Что ты несешь, мой ангел?
— Мне нужно пять минут, чтобы тебе все рассказать, я не могу тебе не рассказать, я не представляю, что делать дальше, хотя, вернее всего, я и не должна ничего делать.
— У меня хватит денег на твою исповедь. Но лучше начинай без предисловия.
Десяти минут вполне хватило на рассказ, несмотря на то, что Андрей несколько раз перебивал Лидочку, потому что ей казалось, что известное ей, виденное ею должно быть так же очевидно и для Андрея.
Вердикт Андрея был стандартным вердиктом обыкновенного мужа — немедленно собирай сумку и перебирайся к Гале или к Ахметовым.
— Нет, мне не очень страшно, меня охраняет лейтенант Шустов.
— Он может быть лучшим в мире лейтенантом, но сейчас он спит. И будет завтра на службе. А ты одна. Пожалуйста, Лидочка, скройся.
— Но почему ты так настаиваешь на этом?
— Я не верю в то, что это история о несчастной любви. Мне кажется, что за этим стоят деньги или преступление, которое надо сокрыть. А получается, что ты слишком приблизилась к эпицентру событий. Хоть бы тебя не понесло вчера на эту дачу!
— Я там не заметила ничего, достойного внимания.
— Это ты так думаешь. Когда ты стояла у окна на кухне, тебе тоже казалось, что ты не видишь ничего особенного — номер машины, несколько лиц — всего-то делов…
— Это ты во всем виноват, повелитель, — ответила Лидочка. — Кто, кроме тебя, выбирает самолет, к которому приходится вставать в то время, когда по улицам ездят только бандиты?
— Хорошо. Я во всем виноват. Но я не хочу быть виноватым в том, что тебя не предупредил. И предупреждаю, если ты не уедешь немедленно…
— Сейчас? Когда на улицах только бандиты?
— Утром! Первым делом как проснешься. И не говори мне сейчас, куда ты собралась — у них есть замечательные средства прослушивать телефонные разговоры. И никому не открывай дверь.
— Ты говоришь, как мой лейтенант Шустов.
— Отношения с Шустовым мы разберем, как только вернемся в Москву. Ты обещаешь уехать?
— Обещаю.
— Спокойной ночи. Проверь, закрыт ли второй замок?
Лидочка честно проверила второй замок. Он был открыт. Она закрыла его. Но спать не было никакой возможности. До разговора с Андреем Лидочке в голову не приходило бежать…
Телефон зазвонил вновь. И вновь междугородный.
Это был Андрей.
— Я вспомнил, — сказал он, — извини, если разбудил, но я вспомнил.
— О Татьяне?
— О какой еще Татьяне? О шкатулке! Ты не спала?
— Прошло всего пятнадцать минут после твоего звонка!
— Неужели? А у меня ощущение, словно два часа. Потому что я интенсивно думал. Ты уверена, что шкатулка пустая?
— Разумеется.
— Понимаешь, прошло черт знает сколько времени, но у меня есть глубокое убеждение в том, что у шкатулки было двойное дно. И оно открывалось. Я совершенно не помню, как это делалось — хоть убей, не помню. Но чтобы не заниматься пустыми поисками сокровищ, проверь меня: смерь сантиметром высоту шкатулки снаружи, а потом внутри. Если разница сантиметра в два — имеет смысл поискать, что лежит в том пространстве. Может быть, дневники или хотя бы часть их? Ты меня поняла?
На этом связь прервалась. Но Лидочка даже не расстроилась, потому что у нее было занятие, достойное Шерлока Холмса. Каменщик Саша умер бы от зависти.
Следовало определить, есть ли в шкатулке двойное дно, а если таковое обнаружится, то в полости, скрытой веками от человеческих глаз, могут таиться не только дневники Сергея Серафимовича, но и секретный рескрипт Екатерины Второй о даровании дворянства их роду. Впрочем, шкатулка была не такая старая.
Лидочка принесла шкатулку из шкафа, поставила на кухонный стол, взяла с письменного стола линейку и открыла шкатулку. Золотистое сукно, которым шкатулка была обтянута изнутри, потерлось, но не очень. Лидочка приставила линейку к внутренней стенке, глубина шкатулки оказалась тринадцать с половиной сантиметров.