Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Что происходит?
Я сразу ответил:
— У него пистолет, — и показал на шофера.
Милиционер не то, чтобы вздрогнул, но насторожился, подобрался как перед прыжком. Все его внимание переключилось на шофера.
А тот спокойно открыл дверь машины с правой стороны — он сидел у самой двери, как бы скользнул в нашу сторону от руля, — и, вылезая, протянул милиционеру пистолет рукояткой вперед. А другой рукой полез к себе во внутренний карман.
Милиционер сразу успокоился. Ясно было, что это не преступники. Зачем преступникам так быстро и спокойно отдавать пистолет?
Сорокалет смотрел на пистолет с удивлением мальчишки.
Милиционер взял пистолет и протянул другую руку вперед. Шофер вложил в нее удостоверение. И вся эта сцена была такой спокойной, даже солидной, что меня вдруг посетила странная мысль: а вдруг мне только показалось, что у меня украли изобретение? И в самом деле всю эту дикую историю придумал Сорокалет? Вдруг он не очень нормальный.
Пока милиционер читал удостоверение, кося глазом на машину, второй человек, тот самый, с саквояжем, тоже достал удостоверение и тянул его, не вылезая из машины.
Милиционер заметил его движение и взял удостоверение той рукой, в которой был пистолет. Я понял, что в удостоверении написано что-то такое, что успокоило милиционера.
И эту тайну разрешил похититель, который неожиданно тонким и даже дрожащим как от обиды голосом, сказал:
— Работать не дают. Инкассаторы мы, выручку принимаем. А тут хулиганы. Может грабители. Вот, посмотрите.
Похититель щелкнул замками саквояжа и тот приоткрылся. И я увидел, что в нем аккуратными пачками лежат деньги. Похититель тут же захлопнул саквояж. Милиционер кивнул, возвратил ему удостоверение, отдал честь, потом вернул второму удостоверение и пистолет.
— Ясно, — сказал. — Продолжайте работать. А этими товарищами мы займемся.
Эти товарищи — это мы с Сорокалетом, — понял я. И наше дело плохо. Мы не только родных мыслей лишились, но сейчас нас арестуют за нападение на инкассаторов.
Надо было взять себя в руки и быстро думать. И при этом держать как следует Руслана, который просто с ума сходил от негодования — так ему не нравился похититель мыслей.
Только бы мне все не испортил Сорокалет, который не умеет решать житейские проблемы.
Милиционер смотрел уже на меня. В глазах у него отражалась моя печальная судьба.
Я кинул взгляд по сторонам. Сорокалета нигде не было.
Вы не представляете, какое счастье охватило меня. Сорокалет висел на мне мертвым грузом. А если он догадался в суматохе скрыться, считайте, я спасен, уж с милиционером я справлюсь.
— Этот где? — спросил милиционер. — Сообщник где?
— Ну мы поехали, — сказал весело шофер. — Вы уж разбирайтесь, сержант.
— Поезжайте, — сказал милиционер. Сейчас его интересовали только преступники. — Куда второй делся?
К счастью, дело клонилось к вечеру, улица это не самая людная, да и борьба с похитителями мыслей заняла слишком мало времени, чтобы успела собраться толпа. Так что немногочисленные прохожие, задержавшиеся неподалеку, ничем помочь милиционеру не смогли — и понятно — они все смотрели на машину, а не на Сорокалета.
— Дяденька! — завопил я жалобно. — Я-то при чем?
— Это мы не здесь будем разбирать. — Милиционер оглядывал улицу, соображая, куда мог деться Сорокалет.
— Дяденька! — это слово «дяденька» употребляют беспризорники в кинофильмах и я полагал, что оно — самое жалкое из возможных обращений к официальному лицу при исполнении обязанностей. Я даже постарался стать меньше ростом, подогнул колени и сгорбил плечи. — Я же с собачкой гулял, а они как побегут! А Руслан испугался, вырывался, а он служебный, он не понял. Он думал, что преступники, а может думал, что играют… я здесь живу, я с собакой погулять пошел…
Ныл я так жалобно и вид у меня был такой инфантильный, что в сердце милиционера начали зарождаться сомнения. Но все же он должен был принимать меры, а я был единственным возможным объектом этих мер.
И тут мне сказочно повезло. Неподалеку возникла Анна Дмитриевна, наша соседка по этажу. Она меня не очень любила, потому что боялась, что в своей изобретательской деятельности я обязательно спалю весь дом и ее драгоценную рухлядь в первую очередь.
— Коля! — воскликнула она трагическим голосом. — Что ты еще наделал? Вы с Русланом кого-то искусали?
Руслан даже ахнул от негодования.
Появление Анны Дмитриевны было счастливым выходом и для милиционера.
— Вы знаете этого мальчика? — спросил он.
— Этот мальчик сведет меня с ума, — заявила Анна Дмитриевна. — Сплошные опыты. Сплошные взрывы. Я совершенно не представляю, чему их учат в школе! Хорошая семья, все работают, учатся, но никакой организованности. А что случилось?
Милиционер не стал рассказывать ей, что случилось. Я думаю, к этому времени он и сам уже не очень представлял, что случилось. Но в присутствии Анны Дмитриевны он записал мои данные, адрес и телефон. А затем отпустил, сказав строго, что за собакой надо следить и вообще для прогулок с собаками есть специально отведенные постановлением Мосгорисполкома места.
Я был со всем согласен и даже согласился пойти домой вместе с Анной Дмитриевной, чтобы милиционер видел, какой послушный и тихий мальчик ему попался.
Так что домой мы возвратились без приключений.
Глава 4
Дома мной овладели тревожные мысли. Если тот человек был в самом деле инкассатором, то что он делал в нашем Доме пионеров? Это — не банк. К тому же разве инкассаторы выходят через окно? Нет, наша версия остается верной. Инкассатору не к чему жить в гостинице под фамилией Григорянц. И уж если я мог ошибиться, то Руслан никогда бы не ошибся.
— Русланчик, — спросил я. — Тот человек с саквояжем, он обыкновенный инкассатор?
Руслан ответил таким рыком, что любой лев бы ему позавидовал.
Нет, он тоже не верил.
И запах у него был неземной. Я уж отлично знаю, как Руслан идет по следу. Бывает ему след нравится, бывает неприятен. Но чтобы след вызвал у него такое отвращение, этого еще никогда не было.
Размышляя так, я прошел на кухню, накормил Руслана, сам поел.
Я был в полном тупике. Сорокалет пропал, похититель пропал. К тому же он оказался не один. А сколько их всего? Может Земле угрожает страшная опасность? Может быть, скоро у всех у нас украдут мысли и будем мы ходить как идиоты. Может пойти в академию наук? И искать там человека, который согласится меня выслушать. Какой бы дикой ни казалась моя версия, возможно, мой случай не первый? Не исключено, что по Москве ходят и другие ограбленные люди.