Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Шубин старался говорить интересно, ему надо было почувствовать зал. Важно почувствовать, что тебя слушают. Зал был благожелательный. Люди купили билеты, то есть сознательно отдали ему вечер, и Шубин честно хотел отработать полтинник, который каждый из них заплатил.
Слушали хорошо, потом были вопросы. Так как зал был велик, вопросы передавали в записках из ряда в ряд, а потом мальчик, сидевший в первом ряду, бежал к сцене, поднимался на цыпочки и клал их в картонную коробку, что стояла на краю сцены. Николайчик поднимался, шел к коробке, вытаскивал очередную партию записок, нес к столику и, прежде чем отдать Шубину, прочитывал их, раскладывая на две стопки, — та, что поближе к Шубину, предназначалась для ответов, а та, что оставалась под рукой у Николайчика, предназначалась черт знает для чего.
Шубин отвечал, поглядывая на все растущую стопку под рукой Николайчика, и его подмывало вытащить записки у организатора. Ему неприятно, что кто-то решает за него.
Когда Николайчик в очередной раз отошел, Шубин протянул руку к забракованным запискам и спросил в микрофон:
— А на эти отвечать можно?
В зале засмеялись. Потом раздались аплодисменты.
Николайчик вернулся к столу и сказал не в микрофон:
— Это все повторения. Те же вопросы. Я не хотел ваше время отнимать.
Шубин не поверил ему и потянул записки к себе. Николайчик сдался, но добавил при этом:
— Но есть такие, которые к вам не относятся.
— А вот это мы сейчас и посмотрим, — сказал Шубин в микрофон.
— Читайте, читайте! — кто-то крикнул из зала.
Шубиным владело сладкое мстительное чувство презрения сильного к провинциальному бюрократу, который посмел поднять руку на его свободу.
Он раскрыл верхнюю записку и прочел ее вслух:
— «Вы женаты?»
Зал после короткой паузы расхохотался. Даже Николайчик смеялся удовлетворенно. Шубин сказал:
— Это к делу не относится. — Ответ был неудачен, и зал продолжал смеяться.
Шубин достал другую записку:
— «Как решается проблема с нитратами в овощах в других странах?» — Шубин начал отвечать, и зал слушал зачарованно, так как это всех интересовало. Шубин поглядывал на Николайчика, который нервно зевал. Ему очень хотелось кончить эту лекцию, но Шубин в союзе с залом продолжал его злить.
Следующая записка:
— «Какие меры принимаются в Японии или Америке по отношению к заводам, травящим население? А то у нас химзавод и биокомбинат травят нас, как мышей. А разве мы полевые вредители?»
— Это провокационный вопрос и не имеет отношения к международной обстановке, — сказал Николайчик, и зал зашумел.
— Ничего, — сказал Шубин. — Я отвечу. Как я понимаю, эта проблема остро стоит в вашем городе.
— Еще как! — крикнули из третьего ряда. Шубин поглядел в ту сторону и увидел сидевших рядом бородатого Бориса и очкастую Наташу из книжного магазина.
— Помимо государственных органов, которые обязаны следить за окружающей средой и которые независимы от местных властей, в европейских странах существуют общественные организации, которые могут влиять на производителей. Губить природу предприятиям там стало экономически невыгодно. Слишком дорого это обходится.
— А у нас он платит из государственного кармана! — крикнул Борис, поднимаясь, словно в римском сенате, и указывая перстом на неизвестного Шубину человека в черном костюме, который сидел в первом ряду.
— Спокойно! — кричал в микрофон Николайчик. — Спокойно, товарищи! Мы не на базаре!
Человек в черном костюме поднялся и пошел к выходу.
Борис с Наташей из книжного магазина ждали Шубина у выхода. Шубин знал, что они будут его ждать. После ухода человека в черном костюме, оказавшегося «товарищем Николаевым», ввергнувшего Николайчика в глубокое прискорбие, вечер быстро закруглился, так как Николайчик пошел на предательский шаг, сразу выбивший почву из-под ног общественности. Он встал и громко напомнил собравшимся, что после лекции намечен британский кинофильм, а механик не может ждать до полуночи. Шубину бы обидеться, но стало смешно, и к тому же он уже понял, что Борис с Наташей будут его ждать. Еще несколько минут назад он и не помнил об их существовании, да и не трогали его их заботы. Не потому, что Шубин был особо бездушен — он был равнодушен в меру, фаталистически полагая, что химзавод и дальше будет травить воздух, пока не прорвется этот город со своими бедами на телевидение или в центральную газету, тогда приедет какая-нибудь комиссия, и фильтры в конце концов поставят.
— Значит так, — сказал Николайчик, когда они вышли за кулисы, — в будущем нам с вами придется быть несколько осторожнее.
Он уже овладел собой и старался быть дипломатичным.
— Я не совсем понимаю, — сказал Шубин, — Мне кажется, что встреча прошла интересно.
— Юрий Сергеевич! — сказал Николайчик. — Вы приехали, вы уехали. Нам здесь оставаться. Обстановка напряженная, есть провокационные элементы, которые совершенно не думают о реальных интересах города. Легко быть крикуном. Сложнее — созидателем.
— Вы серьезно?
— Я не сторонник демагогии, — сказал Николайчик твердо. — и не нам с вами решать, как помочь моему родному городу. Есть более решительные силы. А этим силам ставят палки в колеса. Неужели вы думаете, что Василий Григорьевич не принимает близко к сердцу то, что происходит?
— Значит, митинга завтра не будет? — спросил Шубин.
Они зашли одеться в кабинет директора, где к ним кинулась женщина в школьном платье и принялась благодарить Шубина за замечательную лекцию. Она пошла их провожать, но Шубин и Николайчик быстро пошли вперед, и женщина не посмела держаться рядом.
— Что вы знаете о митинге? — спросил Николайчик.
— Все о нем говорят.
— Вот это лишнее. Все не говорят. Вы получили эту информацию со стороны. И даже интересно, откуда.
— Так будет или не будет?
— Я не милиция, — сказал Николайчик. — Но хотите знать мое личное мнение?
— Я его знаю.
— Да?
— Вы бы на месте Силантьева обязательно запретили этот митинг, который не отвечает высоким интересам города и нашего социалистического государства в целом.
— Примерно так, — согласился Николайчик. — А вы со мной не согласны?
— Категорически.
— Интересно, это ваше личное мнение?
— Нет, — ответил Шубин. — Я его согласовал в Москве.
Николайчик проглотил слюну. За спиной тихо ахнула женщина в школьном платье. Они уже вышли в вестибюль. Шубин увидел открытую дверь в буфет. Там все так же стояла длинная очередь.
Николайчик резко обернулся к женщине в школьном платье:
— Простите, я забыл позвонить в клуб химзавода о завтрашнем выступлении. Где телефон?