Весь мир театр
Шрифт:
– Разрешите мне высказать одну просьбу, – вступил Марлоу.
– Пожалуйста, Кит, – легким кивком королева разрешила продолжить.
Марлоу сделал легкий поклон и указал на Генри.
– Я думаю, что этот молодой человек мне в сем деле тоже очень пригодится. В изгнании понадобится надежный товарищ и слуга. Этот юноша доказал, что он весьма ловок и хитер, однако цель его, скажем так – не совсем законных действий, была благородна, он защищал честь и бессмертную душу родного человека. Это говорит о большой смелости и преданном характере. Жаль было бы терять такого… подданного. К тому же он знает, – на последнем слове
– Истинно, сэр! – преданно выкатил глаза Генри. – Да я мало того, что еще и не знал, о чем вы намекаете, сэр, так еще и все успел позабыть…
– Похвальное умение, – одобрил Уолсингем.
Томасу показалось, что, но уловил мысль Кристофера. То, что этот актер может перевоплотиться в Марлоу… Возможно, это поможет решить их проблему – красиво вычеркнуть Кита из списков живых и дать ему возможность продолжить свое существование под другой личиной. Если же он ошибся, и Марлоу действительно хочет сохранить жизнь эдакому молодцу, то тоже хорошо – парень действительно не промах, и Уолсингем уже оценил открывающиеся перспективы: если этот Генри не глуп, то он согласится работать на него, а значит, рядом с Кристофером появится пара зорких глаз и чутких ушей. За таким человеком, как Кит, все равно придется приглядывать…
Уолсингем придал лицу твердость и, сурово уставившись на актера, спросил:
– Может ли королева рассчитывать на вас в этом щепетильном деле, мистер Генри Рэй?
Генри смутился под их внимательными взглядами, но нашел в себе силы произнести достойно и искренне, обращаясь прямо к королеве:
– Вы можете располагать мной всецело, ваше величество. Я не подведу ни вас, ни сэра Марлоу! Клянусь своей бессмертной душой!
Давая эту клятву, Генри прекрасно понимал, что альтернативой было бы всплыть раздувшимся утопленником в Темзе или сгнить безвестным узником в Тауэре, причем первое было куда более реальней второго. Однако он дал клятву с легким сердцем; невольно побывав в шкуре опального бастарда, Генри проникся к нему искренней симпатией, да и сейчас его будущий хозяин держал себя более чем достойно. Также Генри подумал о новых возможностях, что открывались перед ним, и они были совсем не похожи на перспективы актера, пусть даже лучшего театра Англии; а юное сердце звало к приключениям.
Видимо, тени этих мыслей все же пробежали по рдеющим румянцем лицу Рэя, и Марлоу, уловив их, довольно усмехнулся.
Он тоже был доволен, так как рассчитывал в дальнейшем использовать Генри в качестве связного между ним и Шекспиром – бросать свои труды – сонеты и пьесы он не планировал, а Генри знал уже и так много, что лучшего человека ему было не найти.
– Есть ли у тебя, мой мальчик, какая-нибудь просьба к нам? – мягким голосом спросила королева.
«Ничего не проси у сильных мира сего», – когда-то сказал ему дед. Но сейчас Генри решился нарушить заповедь старика:
– Есть и даже две, ваше величество! – ответил пылко Генри и сделал самый изящный и низкий поклон, на который был только способен.
– Вот как? Целых две? – недоуменно повела головой королева. – И какая будет первой?
– Чтобы моего деда похоронили как подобает христианину… – Генри сглотнул комок в горле, образовавшийся от охватившего его волнения. – Я, наверное,
– О, конечно, Генри. Томас, распорядись и проследи, – махнула рукой королева.
– Будет исполнено, ваше величество. Но уместно ли от имени самой королевы решать столь мелкий вопрос? При всем уважении, это же не похороны знати.
– Могла я где-нибудь видеть вашего деда ранее? – спросила Елизавета, переведя взор на Генри.
– Да, ваше величество, в прошлом году мы показывали короткие комические сценки в день вашей коронации, дед играл испанского гранда.
– О, как же, помню, такой высокий мужчина с седыми висками. Стало быть, я его знаю. Знаю, Томас.
– Я вас понял, ваше величество, – поклонился Уолсингем, – я прослежу.
– Итак, теперь вторая просьба, юноша.
– Поцеловать руку ее величества, это была бы для меня лучшая награда!
– Вот, Томас, и ты, Кристофер, – сказала королева, рассмеявшись и протянув руку, к которой осторожно прикоснулся губами Генри. – Обратите внимание… Даже странно, откуда столько галантности в этом мальчике – простолюдине! Не удивлюсь, если в его рождении тоже есть какая-то загадка…
Сказав это, королева многозначительно кивнула и поднялась с кресла, давая понять, что аудиенция окончена. Уолсингем и Рэй с поклонами вышли из покоев.
В Лондон Генри возвращался в экипаже Уолсингема. По пути пришлось внимательно выслушать довольно плотный инструктаж и запомнить много новых правил, которыми теперь придется руководствоваться.
Рассказал шеф разведки и о штатном способе контакта для двух агентов через зачерненный пенни и даже выдал один такой – для первого задания – вместе с дюжиной шиллингов на текущие расходы. Генри должен был, не теряя времени, собрать свои пожитки и отправиться в городок Дептфорд, ниже по течению Темзы. Где нужно было под личиной Марлоу вселиться в таверну на улице Дептфордстренд, которая принадлежала некоей Элеоноре Булл, и встретиться там с агентом Робертом Пули и его людьми. Следующие инструкции Генри должен был получить от этого агента.
– Ну, удачи тебе, мальчик, – попрощался Уолсингем и укатил прочь, высадив Генри недалеко от родного театра.
Генри вдыхал несвежие ароматы Лондона и наслаждался свободой. Все это время, даже сидя в карете своего нового покровителя, он ощущал себя сжатой пружиной и только теперь, оставшись один, он наконец почувствовал, что все позади. Захотелось орать и прыгать, и обнимать всех, кто попадется на пути, но он сдержал себя и, слегка шатаясь от пережитого волнения и счастья, что выпутался из такой передряги, да еще с прибылью, не слишком твердой походкой направился к «Глобусу». Только теперь он ощутил голод, ведь последний раз он принимал пищу больше суток назад.
Главное, что авантюрное расследование, не раз грозящее закончиться плохо, все-таки дало свой главный результат. Королева пообещала, значит, деда похоронят как подобает. Причина смерти Саттона открыта и даже известна его отравительница, правда, совершенно недосягаемая для правосудия. Оставалось только узнать, из-за кого умер дед. Кто и как подлил яд в склянку… Но и этот вопрос обещал вскоре разрешиться.
Ожидаемой выволочки за опоздание к дневному представлению не случилось. Труппа сидела в пустом театре и слушала, как мастер читает текст новой пьесы.