Весь мир в амбаре
Шрифт:
– Ха-ха-ха!
– раздался гомерический хохот, усиленный динамиками, развешанными вдоль стен.
– Знаменитый охотник попался, как кур в ощип, клюнув на подсадную утку!
Виктор всмотрелся в предмет своей невольной страсти. Голос из динамиков был прав. Как он, не первый год женатый, мог спутать эти нахальные болотные гляделки с нежными изумрудами глаз настоящей Константы, а раздражающий нервный тик принять за томительное дрожание голубой жилки на виске любимой? Непостижимо...
Да, пичуга оказалась не беззащитным существом, как ему померещилось на хомодроме, а механическим попугаем... Охотник разбежался и попытался с налету высадить дверь, но та невозмутимо снесла оскорбление действием...
– Ха-ха-ха!
– продолжали надрываться динамики.
– Того, кто пришел сюда без официального
– Так просто меня не взять, Фингал проклятый!
– огрызнулся Виктор, не особенно надеясь, что будет услышан.
– А куда ты денешься?
– бандит тем не менее все услышал.
– Стены здесь из армированного бетона, на окнах - металл, дверь ПТУРСом не вышибить, пробовали. А ключик от твоей клетки у меня в кармане... Но надо отдать вам должное: попортили мне крови! Чего стоил один бой с вертолетом!
– Значит, поединок был подстроен?
– начал прозревать Виктор.
– А то как же!
– Почему вы так упорно желаете моей смерти?
– За твою голову хорошо заплатят сегодня вечером.
– Как вечером, уже ночь!
– Ночь следующих суток, дорогой. Синдикат обязан выполнить взятые на себя заказы, а я как Шеф...
– Главарь бандитов Фингал с Подсветкой и Шеф синдиката - одно и то же лицо?
Теперь все стало на место. Кому-то на Полинте очень мешали Джонг и Зурпла, и этот кто-то нанял Фингала. Виктор задумался. Умирать, честно говоря, не хотелось. Инстинкт самосохранения заставил мозг лихорадочно искать пути к спасению. Выход должен быть! Выход был, и мозг его нашел: любым способом нужно было продержаться до рассвета! Кондратий обещал быть к утру на ногах, а слово свое он держать умеет! Судьба теперь зависела от смекалки Последней Инстанции!
А пока рассвет не наступил, следовало тянуть время! Как угодно, но тянуть...
– Раз я осужден без права на амнистию, хотелось бы узнать, будет ли исполнено мое последнее желание?
– Будет!
– заверил Шеф.
– В разумных пределах. Если речь пойдет не о помиловании.
– Понимаю, - притворно вздохнул Виктор.
– Мое последнее желание не имеет ничего общего с юридическими уловками - оно гораздо прозаичнее, я всего лишь прошу назвать имя настоящего убийцы! Того, кто заплатит сегодня вечером!
– Рад бы помочь, да сам не знаю. Заказчик инкогнито, под псевдонимом Человек в Черном.
– Разве можно заказать убийство анонимно?
– Можно. Хотя я обычно этого избегаю.
– Очень хотелось бы поговорить по душам с Человеком в Черном.
– Боюсь, это желание неосуществимо!
– Почему?
– Потому, что начинается на "У"! Убью я тебя вскорости.
– Ну, это мы еще посмотрим! Сдаваться без борьбы я не собираюсь.
– Ха-ха-ха!
– заливисто загрохотало под потолком.
– Честное благородное слово, ты мне нравишься! Мои автоматические снайперы простреливают каждый кубический дюйм в этой комнате и могут поражать живую мишень на звук биения сердца, тепловое излучение, запах пота, стоит только нажать кнопку. В свое время мой предшественник Пли Вумниц весьма неосмотрительно поручил именно мне оборудовать свой кабинет подобными сюрпризами на все случаи жизни - покойный слыл большим шутником...
– В это я готов поверить!
– горячо воскликнул Джонг.
– Но никто меня не убедит, что шеф уважаемого в деловом мире предприятия способен спокойно преступить основной закон... Нет, никогда не поверю!
– Я преступил все мыслимые и немыслимые законы Полинты!
– в голосе Фингала с Подсветкой зазвучала нескрываемая гордость.
– О каком, извините, законе идет речь?
– Об основном законе детективного жанра!
– Виктор полез в карман за печатным словом в пестрой обложке, как будто этот сомнительный довод мог послужить доказательством его правоты.
– Если меня не подводит память, - язвительно произнес Шеф синдиката, - такого закона нет в уголовном кодексе?!
– Да, такого закона в кодексе нет, зато он непреложен для действующих в детективе лиц, - убежденно заявил охотник, - а с момента аудиенции в Президентском дворце нет никаких сомнений в том, что мой товарищ и я - главные герои заправского детектива, в котором есть все: погони и перестрелки, драки и покушения, а главное, без чего не может обойтись ни один детектив, - жгучая тайна Человека в Черном... Тайна, которую не могли приоткрыть даже вы! Основной закон детективного жанра гласит (Виктор скромно потупил глаза): герой не должен погибать в середине повествования! Иначе получится не захватывающее чтиво, а банальный производственный роман с хэппи эндом в виде успешного завершения вашим синдикатом финансового года!
– Но кто сказал, что именно сейчас - середина детективного повествования?
– Вы!
– торжествующе ответил приговоренный.
– Я?
– Да, несколько минут назад вы заявили, что Человек в Черном придет платить вечером, а сейчас, - Джонг посмотрел на часы, - далеко не вечер!
– Действительно. Ладно, уговорил. Поживи малость... Тем более, что беседовать с тобой совсем необременительно. Напротив. Не поверишь, иногда так и тянет плюнуть на все и завязать! А посоветоваться не с кем, - разоткровенничался Фингал.
– Кругом шакалы и смотрят на тебя волком! Разве понять им мятущуюся душу? Ни-ко-гда. Ни за что. А ты, мой крестничек, человек свежий, с пониманием... Вот я и говорю, устанешь, как собака, от всех этих дел, выкручивания рук и копания ям, закроешь глаза - хочется резко и круто изменить статус-кво! А ведь как я начинал... Хочешь послушать?... Тогда вот тебе
СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА, КОТОРЫЙ, НЕВЗИРАЯ НА ТЕЛЯЧЬИ
НЕЖНОСТИ, СТАЛ ЗОЛОТЫМ ТЕЛЬЦОМ
Родился я в приличной семье: мама музицировала на фортепьянах, папа торговал на черном рынке. Правда, к этому времени он связался с дурной компанией и стал выдавать пирожки с зайчатиной за патентованное средство против зачатия. Все шло хорошо - пирожки пользовались повышенным спросом у широких слов населения до тех пор, пока одна любознательная дамочка не поинтересовалась, когда пирожки надлежит принимать: до или после? Папа возьми да и ляпни: "Не до и не после, а вместо!"
Получив инвалидность, папа перешел на неумеренное потребление ячменного пива... Мама стала часто болеть, фортепьяны пришлось продать. До сих пор перед моими глазами маячат папины костыли, которыми он преподавал основы этики и почтение к родительским наставлениям тогда еще неокрепшему организму своего единственного отпрыска. После папиной скоропостижной кончины мама перестала болеть, потому что деньги кончились. А в долг подпольный тотализатор не позволял играть никому, даже вдовам.
Жить в родительском доме стало совсем невмоготу, и я был вынужден отправиться на ускоренные курсы извлечения ценностей. Стипендии нам не платили - перебивались на пододежном корме. Успевал я хорошо: от мамы мне достались музыкальные пальцы, от отца - умение лезть в чужой карман не за словом, а за чем-нибудь более материальным... Вскоре я очутился в колледже, готовящем кадры для замещения вакансий в исправительных домах, туда меня приняли без экзаменов за выдающиеся успехи на курсах и умение быстро уносить ноги - колледж гордился своей легкоатлетической командой. У меня где-то сохранилась даже полосатая майка, эх, юность, юность... Я без задержек брал один барьер за другим, но когда преодолевал звуковой, услышал в непосредственной близости полицейскую сирену и понял: пора завершать учебу и поступать в синдикат простым заместителем директора. Потянулись годы упорного труда, наполненные одним желанием: прочно утвердиться на самом верху административной лестницы. Потом и это было достигнуто, но сердце не успокоилось... Видимо, так уж мы устроены - ничто не дает полного удовлетворения: ни власть, ни слава, ни деньги... Потом все надоело. Одно время хотел уйти в родной колледж на преподавательскую работу, звали на кафедру прикладного вымогательства... Но как подумаю, до какого маразма бездарные помощнички без меня синдикат доведут - сердце кровью обливается! Вот и приходится тянуть лямку, несмотря на искреннее сопротивление души. Одна радость в жизни - общение с интересными людьми. Вроде тебя. Заманишь такого в ловушку, наговоришься всласть, потом, конечно, извини, пришьешь! Кстати, зачахли мы здесь, на Полинте, без свежих анекдотов! Уж не обессудь, уважь старину Фингала! Разные там байки - все равно что целительный бальзам для души...