Весь Роберт Хайнлайн в одном томе
Шрифт:
— Вы здесь довольно давно.
— Верно.
— Столько же, сколько и я?
— Нет. — Грейвз потянулся к еде. — Я поднялся по Столбу Канака.
— Что?!
— Я говорю правду. Вообще-то я разыскивал вас.
— Этого не может быть!
— И все же это так. Похоже, моя безумная гипотеза подтвердилась. Столбы и шары Лагранжа — разные проявления деятельности одного и того же икс-фактора.
Казалось, можно было услышать, как крутятся шарики в голове у Айзенберга.
— Но, док… Послушайте, ведь это означает, что ваша гипотеза была верна. Кто-то действительно создал все это и держит нас взаперти.
— Так
— Но что это за силы?
— Не знаю.
— Представители иностранной державы с новым вооружением?
— Гм-м-м! Вы думаете, что русские, к примеру, стали бы снабжать нас водой таким способом? — Он взял блестящий шарик.
— Тогда кто?
— Не могу сказать. Будем в дальнейшем условно называть их марсианами.
— Почему марсианами?
— А почему бы и нет? Надо же их как-то называть.
— И все же?
— Потому что они явно не принадлежат к человеческой расе. Вместе с тем это и не животные, поскольку они умнее нас. Стало быть, марсиане.
— Но… подождите. Почему вы так уверены, что ваши икс-существа — не люди? Почему вы отвергаете мысль о неизвестном нам научном открытии?
— Справедливый вопрос, — сказал Грейвз, удаляя пальцем с зубов остатки пищи. — Но так уж устроен наш мир, что мы знаем более или менее точно, над чем работают самые выдающиеся умы человечества. Подобные открытия невозможно держать в тайне в течение долгого времени. Кроме того, Икс продемонстрировал нам принципиально новые технологии, значительно превосходящие уровень нашего развития. Ipso facto, [830] подобные технологии не могут быть созданы людьми. Если же, продолжал Грейвз, — вы настаиваете на существовании ученого-маньяка и секретной лаборатории, я не стану спорить с вами, но лучше оставьте это для воскресных приложений.
830
В силу самого факта {лат).
Айзенберг долго молчал, обдумывая услышанное. Потом, наконец, признал:
— Вы правы, док. Черт возьми! В наших спорах вы всегда оказываетесь правы. Это марсиане. Я имею в виду, конечно, не обитателей Марса, а вообще пришельцев с других планет.
— Возможно.
— Как? Но вы же сами сказали!
— Я сказал, что мы принимаем это название условно, для удобства рассуждений.
— Но методом исключения мы придем именно к такому выводу.
— Метод исключения — не самый лучший способ доказательства.
— Тогда скажите, какова ваша точка зрения.
— Я пока не совсем готов. Скажу только, что мы не упомянули психологический аспект, тоже указывающий на вмешательство нечеловеческого разума.
— Что вы имеете в виду?
— Икс обращается с пленниками совсем не так, как это принято у людей. Подумайте-ка об этом.
Им нужно было о многом поговорить, несмотря на то что все их разговоры неизбежно сводились к Иксу. Грейвз дал Биллу краткий отчет о своем путешествии в батисфере. Он умолчал об истинной цели путешествия, но Айзенберг все понял и был тронут до глубины души. Глядя на своего постаревшего, осунувшегося друга, он подумал, что недостоин такой жертвы.
— Док, вы плохо выглядите.
— Ерунда, пройдет.
— Вам трудно далось это путешествие. Зря вы его затеяли.
— И все же я справился.
Но Билл видел, что старику с каждым днем становится все хуже.
Проходили дни. Они спали, ели, разговаривали и снова спали. Вдвоем, конечно, легче было переносить унылую монотонность их жизни. Но Грейвз медленно угасал.
— Док, нужно что-то делать с этим.
— С чем?
— Я имею в виду наше положение. То, что случилось с нами, возможно, представляет опасность для всего человечества. Мы не знаем, что творится там, внизу,
— Почему вы говорите «внизу»?
— Потому что вы поднялись в батисфере вверх по колонне.
— Да, это верно. Но мне неизвестно, когда меня вытащили из батисферы и куда отправили после этого. Так что вы хотели сказать?
— Э-э… Ну да, мы не знаем, что могло случиться с людьми за то время, пока мы здесь. Шары могут забирать их по одному, не давая возможности противостоять этому или хотя бы понять, что происходит. Мы с вами, вероятно, знаем, в чем дело. Мы должны выбраться отсюда и предупредить людей об опасности. Должен же существовать способ бороться с этим злом. От нас, возможно, зависит будущее всего человечества.
Грейвз так долго молчал, что Айзенберг почувствовал смущение от чрезмерного пафоса своего высказывания.
Наконец Грейвз сказал:
— Я думаю, вы правы. Мы не можем знать наверняка, но раз существует возможность угрозы человечеству, наш долг — предупредить его. Я и раньше догадывался об опасности, но не имел достаточного количества фактов, чтобы поделиться с кем-нибудь своими подозрениями. Но как мы пошлем предупреждение?
— Мы должны убежать.
— Но как? У вас есть предложения?
— Возможно. Нам не удалось найти ни входа, ни выхода из этого помещения, но они должны быть; нас ведь каким-то образом поместили сюда и каждый день доставляют пищу и воду. Я однажды пытался бороться со сном, чтобы посмотреть, как это делается, но в конце концов заснул…
— Я тоже.
— Ага. Но это и неудивительно. Зато нас теперь двое. Мы могли бы установить дежурство по очереди.
Грейвз кивнул.
— Стоит попробовать.
Поскольку у них не было приборов для измерения времени, они установили такой порядок: один из них дежурил, пока мог бороться со сном, потом будил другого. Однако ничего не происходило. Еда закончилась. Воду они расходовали очень экономно, но в конце концов остался всего один шарик, который они так и не использовали. Каждый хотел уступить последний глоток воды другому.
Неизвестно, сколько времени длилась эта изнурительная вахта. Однажды Айзенберг проснулся, услышав, как кто-то окликнул его по имени. Он сел, щурясь, ничего не понимая со сна.
— А? Кто? Что такое?
— Я, должно быть, задремал, — виновато сказал Грейвз. — Простите, Билл.
Айзенберг огляделся. Обычный дневной рацион был доставлен в камеру.
Билл не стал настаивать на продолжении эксперимента. Во-первых, пришельцы оказались достаточно умны и легко разгадали их хитрость, а во-вторых, Грейвз явно был болен, и у Билла не хватило духу заставлять его продолжать дежурство.