Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция

МакКаммон Роберт Рик

— Да, — отозвался Кайл. — То самое место.

Он повернулся спиной к морю и зашагал к бетонным ступеням, взбегавшим к «Плавнику». Элли, шла следом, неся Хоуп и пакет с продуктами. Томми задержался, чтобы нагнуться и рассмотреть медузу, выброшенную на берег и угодившую при отливе в лапы солнца; затем он тоже подошел к отелю.

Ряд домиков с видом на океан был разрушен. Пятый номер превратился в пещеру из обломков, его крыша осела внутрь.

— Берегитесь стекла, — предостерег их Кайл, обходя бассейн с подсоленной водой и террасу, где во второй половине дня всегда веял морской бриз.

От бассейна он по еще одной лестнице поднялся в основную часть «Плавника» — жена и сын не отставали от него — и замер перед лабиринтом из разрушенных комнат и обломков.

Лето умело быть жестоким.

На несколько

секунд он едва не лишился рассудка. Слезы жгли глаза, и Кайл испугался, что задохнется от рыданий. Это было важно, жизненно важно — снова посетить Пердидо-Бич и увидеть место, где жизнь прекрасна и свежа, а впереди ждет еще много-много дней. Теперь Кайл, лучше, чем кто-либо на свете, осознал, что все кончено. А затем раздался чудовищно веселый голос Элли:

— Не так уж и плохо.

И Кайл, вместо того, чтобы заплакать, рассмеялся. Ветерок с Залива подхватил взмывший к небесам смех и разорвал его в клочья, как стены «Плавника».

— Мы можем остаться прямо тут, — сказала Элли и шагнула мимо мужа в проход, где раньше стояла дверь.

Стены комнаты пошли трещинами; потолок испятнали потеки воды. Мебель — кровать, комод, кресла, светильники (все это было паршивым, даже когда было новым) — разметало в стороны и раскололо в щепы. В ванной, из того места, где в прошлом висела раковина, торчали трубы; унитаз, впрочем, сохранился. Да и с душевой кабинкой (свободной от непрошеных гостей) было все в порядке. Кайл проверил кран и поразился, услыхав гул в кишках «Плавника». Из насадки для душа потекла тонкая струйка ржавой воды. Кайл закрыл кран, и гул стих.

— Давай-ка уберем отсюда весь этот хлам, — сказала Элли сыну. — И достанем из-под обломков матрас.

— Нам нельзя оставаться здесь, — произнес Кайл.

— Почему? — Ее глаза снова сделались пустыми. — Мы можем обойтись тем, что есть. Обходились дома — обойдемся и в отпуске.

— Нет. Нужно поискать другое место.

— Мы всегда останавливались в «Плавнике». — В ее голосе прорезалась детская раздражительность, и она принялась укачивать ребенка. — Всегда. Мы можем поселиться прямо здесь, как делали каждое лето. Так ведь, Томми?

— Думаю, да, — сказал он и поддел ногой разбитый телевизор.

Кайл и Элли уставились друг на друга. В комнату сквозь дверной проем ворвался бриз и, покружив вокруг них, снова исчез.

— Мы можем остаться здесь, — сказала Элли.

«Она не в себе», — подумал он.

И разве можно было ее в этом винить? С каждым днем системы Элли все сильнее шли вразнос.

— Ладно. — Он коснулся волос жены и мягким движением убрал их с ее лица. — «Плавник», так «Плавник».

Линолеумная плитка на полу была щедро усыпана стеклом, и Томми отправился на поиски веника и совка. Пока Элли распаковывала продукты, а малышка спокойно лежала на подушке, Кайл осматривал соседние номера: не спит ли в них что-нибудь; не закуталось ли, выжидая, в кокон. Он проверил все комнаты, в какие смог проникнуть. В номере рядом с бассейном обнаружилось кое-что скверное — и не скелет, и не целый труп, а нечто раздутое и темное, точно слизняк, и одетое в цветастую рубаху и красные шорты. Впрочем, Кайл мог с уверенностью утверждать, что это был мертвый человек, а не один из них. Рядом с рукой мертвеца лежала библия Гедеонов, а также — разбитая пивная бутылка, которой любитель солнца вскрыл себе запястья. На столешнице, рядом с пеньком свечного огарка, лежали: кошелек, немного мелочи и связка автомобильных ключей. Кайл не обратил внимания на кошелек, но взял ключи. Затем, накрыв труп душевой занавеской, он продолжил обыск номеров. Проследовав по крытому переходу, он миновал канцелярию и очутился в передней части мотеля. Выйдя на парковку, Кайл обнаружил на ней с полдюжины машин. На другой стороне улицы располагалась «Блинная Ника», чьи окна вдавило внутрь. Рядом с блинной приткнулись клуб мини-гольфа и картинг-центр — оба заброшенные; их торговые киоски стояли закрытые и разоренные штормом. Кайл начал проверять машины. Над головой лениво кружили вопящие чайки.

Ключи подошли к замку зажигания синей «Тойоты» с номерными знаками Теннеси. Двигатель сперва покапризничал, но в конце концов, плюнув черным дымом, пробудился. Стрелка бензомера торчала вплотную к «e» [293] , однако на Полосе было полно заправочных станций. Кайл заглушил двигатель, выбрался из машины — и в следующий миг уже смотрел на «Милю чудес».

Стоял чудесный, ясный денек, и Кайл мог видеть весь путь до парка развлечений. Вдали возвышались колесо обозрения и американские горки, «Небесная игла» нависала над танцевальным павильоном «Тусовка», а рядом с залом игровых автоматов «Пляжная аркада» стояла «Водная супергорка».

293

От английского «empty» — пустой.

У Кайла защипало глаза. В порывах ветра ему слышались призраки — юные голоса взывали из мира мертвых. Он заставил себя отвернуться от «Мили чудес», прежде чем у него разорвалось бы сердце. Сжимая в кулаке связку ключей, Кайл отправился назад по тому же пути, что привел на стоянку.

Томми разгребал мусорные завалы; матрас уже был очищен от стекла. Удалось сохранить одно из кресел, а также стол, на который водрузили лампу. Элли надела купальник с аквамариновой рыбой — тот самый, который она отыскала в универмаге «Сирз» на прошлой неделе, — и обула сандалии, чтобы не порезать ступни. Кожа на ее руках и лице покраснела от флоридского солнца. Кайл вдруг осознал, что жена сильно потеряла в весе. Она была такой же худой, как и в их первую совместную ночь, проеденную здесь, в «Плавнике», давным-давно.

— Я готова идти на пляж, — сообщила Элли. — Как я выгляжу?

Она покрутилась перед Кайлом, чтобы тот смог оценить купальник.

— Прекрасно. Просто прекрасно.

— Не стоит растрачивать солнечный свет впустую, правда?

Для одного дня ей было уже достаточно солнца. Тем не менее, Кайл натянуто улыбнулся и сказал:

— Правда.

Он сидел рядом с женой под одним из желтых пляжных зонтов. Элли кормила Хоуп из баночки фруктовым пюре «Гербер». Продукты они раздобыли в супермаркете, что располагался в том же районе, где нашли ребенка. Элли запаслась такими вещами, о которых даже не вспоминала с той поры, как Томми был младенцем. Томми плескался и плавал в Заливе. Солнце сверкало золотом на волнах.

— Слишком далеко не заплывай! — предупредил Кайл, и Томми, махнув рукой (что значило «не волнуйся»), отплыл немного дальше. «Весь в меня, — подумал Кайл. — Вечно испытывает пределы дозволенного. Как и я в его возрасте».

Кайл улегся на песок, положив руки под голову. Он ездил в Пердидо-Бич с пятилетнего возраста. Одним из первых его воспоминаний было то, в котором отец и мать танцуют в павильоне под «Звездную пыль» [294] или какую-то другую старую мелодию. Он припомнил тот день, когда отец сводил его на каждый аттракцион «Мили чудес»: колесо обозрения, американские горки, «Безумная мышь», «Ураган», «Взбиватель» и «Осьминог». Вспомнилось квадратное загорелое лицо отца и то, как он улыбался, обнажив плотно сжатые, белые зубы, когда «Безумная мышь» выстрелила ими в небеса. Они объедались воздушной кукурузой, сладкой ватой, засахаренными яблоками и корн-догами. Они швыряли мячиками в кувшины с молоком и набрасывали кольца на прутки. И домой они вернулись хоть и с пустыми руками, но зато посвященные во все тайны «Мили чудес».

294

«Звездная пыль» (англ. «Srardust») — популярная американская джазовая мелодия 1927 года, сочиненная композитором Хоуги Кармайклом. В 1929 году поэт-песенник Митчел Пэриш написал к мелодии слова.

Это был один из счастливейших дней его жизни.

После того, как восемь лет назад мать Кайла умерла от рака, отец перебрался в Аризону, чтобы жить поближе к младшему брату и его жене. Чуть более недели назад им позвонили из того аризонского городка, и сквозь шипение статических помех Кайл услышал в трубке голос отца: «Я приеду навестить тебя, сынок. Приеду очень скоро. Я, а вместе со мной — дядя Алан и тетя Пэтти Энн. Теперь я чувствую себя гораздо лучше, сынок. Суставы больше не болят. Эх, жизнь прекрасна! О да! Я действительно жду не дождусь нашей встречи, мой сладкий мальчуган…»