Весь сантехник в одной стопке (сборник)
Шрифт:
Воспользовавшись моей мягкостью, Кеша перехватил инициативу. Довольно долго он обсуждал с Катей её жизнь. Какие-то женско-актёрские истории. Я хотел включиться, но не понимал, куда слово вставить. Теперь уже Катя ему улыбалась. Обидно. Какая-то она ветреная. На меня не обращали внимания, я надулся, стал требовать конца банкета. Сказал, что мне ещё всю ночь работать, приезжайте в воскресенье, в пять. Лиза не спорила, тут же поднялась. Кеша пожал плечами, тоже пошёл собираться. Уходя, шепнул в прихожей: «Завтра поговорим».
Конечно, Катя ему понравилась. Раппопорт её нахваливает. Она приятная,
– И это всё резюме? Умная и красивая? Этому тебя учили пятнадцать лет? Впрочем, вижу, куда ты клонишь. Вывод будет такой: у меня нет шансов, даже теоретических.
Раппопорт похлопал меня по плечу:
– Вот и хорошо, что сам допёр. Так и есть. Ты ей не пара даже на месяц. И уж подавно, не в твоей власти разбить ей сердце. Нам нужен кто-то романтический, великолепный, сексуальный. А ты сантехник и грубиян, хоть и гуляешь до обеда в халате.
– Значит, Алёша?
Кеша молча отпил кофе и улыбнулся мне, как школьнику. Гад какой-то, а не друг детства.
Интриганы
Мы раздобыли телефонный номер, пригласили артиста поучаствовать в беззлобном розыгрыше. Обещали вознаграждение. Гонорар Раппопорт обещал выщипнуть из моего кармана. Сумму не назвал. Сказал лишь, грешно скупердяйничать, когда речь идёт о науке.
Для наведения дружбы встретились в театральном буфете. Алёша без грима не так эффектен. Обычный юноша, живой и доброжелательный. Мне уже не хотелось никого разводить. Я надеялся, он откажется. Если бы уговорами руководил я – так бы и вышло. Но Кеша поручил мне роль тупого эмоционального оппонента. Мне нужно было вызражать – всё равно о чём. А Кеша обеспечит логику. Благодаря мне Некрасов не сможет сосредоточиться, и Раппопорт его обхитрит. На самом деле, конечно, я ему не нужен. Кеша и рыбу уговорит жить на суше, чертяка языкастый.
Мы представились, пожали руки. Некрасов подмигнул буфетчице, взял кофе и десерт. Буфетчица озарила улыбкой стойку с салатами и булками. Сколько мы сидели, в её углу всё полыхало зарево девичьего счастья. Иннокентий показал мне глазами на этот рассвет и начал издалека:
– Алексей, мы только что видели спектакль. Без иронии и кокетства: ваша игра бесподобна! Вот уж не ожидали встретить в провинции такой уровень. У нас не было особых надежд, мы пришли скоротать вечер, но теперь, без преувеличения, мы потрясены!
Некрасов поднял брови. Ему прежде такого не говорили. Кеша не смутился, хвалил и хвалил. Граф Роберт Девере Эссекс утверждал: только наглая, беспардонная лесть заслуживает усилий. Графу можно верить, сама Елизавета Английская умерла от любви к нему. Предварительно обезглавив красавца. Я решил, что возражать ещё рано, ничего не добавил к дифирамбу.
Алёша выслушал Раппопорта, сдержанно поклонился. Психолог выждал паузу и перешёл к делу.
– Мы заключили пари. Мой визави утверждает, никогда и никто не вскружит голову женщине так легко и элегантно, как вы на сцене. Я же верю в магию искусства. Несомненно, встретив героя нужного формата – похожего на вас, – любая забудет гордость. Бросится на шею, не дожидаясь второго акта. Я имею в виду барышню с улицы. Первую попавшуюся. Взять, что ли, соседку моего оппонента. Катерину. Она капризна, избалованна, но попав в такое представление – не устоит.
Тут Кеша указал на меня. Пришла пора нерациональных эмоций. Я прокашлялся и нырнул в муть диспута.
– Катя – вопрос закрытый. Она влюблена в другого. Тяжело и безысходно. Даже при всём вашем, Алексей, обаянии, вы ничего не сможете сделать, – заявил я, треснув по столу кулаком. Получилось фальшиво.
– Думаю, Севастьян прав, – вдруг согласился Алёша с моей пораженческой версией. – Сцена – это сцена, в жизни столько нюансов… В общем, я бы не поставил на свой успех. Женщины непредсказуемы… Слишком много факторов должно совпасть. У меня была знакомая, влюблялась исключительно в ямочки на подбородке. Другой обязательно нужен был певец, причём тенор. «Шаганэ ты моя, Шаганэ…», исполненное высоким голосом, включало в ней лимбическую систему. А вообще, когда и какое чувство в них проснётся – никто не знает. Сожалею, если разочаровал вас. Но спасибо за…
Тут Кеша аж привстал, будто в сердцах.
– Хотите докажу? Послушайте, Алексей, я психолог и кое-что понимаю в женщинах.
– Я не психолог, но тоже изучал этот вопрос, так сказать. У нас тут в театре… неважно… Клянусь вот этим киселём из вишни, с женщинами никогда и ничего нельзя гарантировать.
Кеша расцвёл. Почти вскрикнул:
– Присоединяйтесь к пари! Очень просто. Вы исполняете мои инструкции. Ничего сложного, клянусь! Если объект через месяц бросится вас целовать – я победил. Если нет – выплачу вам обоим по… – Кеша посмотрел в потолок, будто что-то прикидывая, – по две тысячи долларов! Плюс расходы, связанные с выгуливанием девицы.
– А если она окажется фригидной? Снежной королевой или трансвеститом? Если сердце её холодней арктического льда? – спросил Алёша.
– Тогда мой оппонент Севастьян заплатит нам двоим по три тысячи. В любом случае, Алексей, вы в выигрыше.
– Стоп-стоп! А чего это я три тысячи, а ты две? – Я возмутился. На этот раз получилось вполне искренне.
– Потому что ты богатый писатель, а я бедный учёный.
– Но тогда Алёша будет заинтересован в твоей победе. Не честно!
– Хм. Ты прав. Хорошо же. Тогда я плачу столько же. Условия просты: к исходу лета анонимная Белоснежка должна признаться в любви Алексею Некрасову, который следует моим инструкциям. Если этого не происходит – я продул.
– Почему неизвестная? Если Катю упомянули, давай её и назначим в жертвы.
– Но Катя успешна и замужем…
– Сдрейфил?
– Ни в жизнь! Для науки нет преград. Катя подходит.
Воодушевить Алёшу не удалось. Он разглядывал свою чашку без малейшего энтузиазма.
– Вам эта Катя чем-то насолила? Разбила сердце? – спросил он, спокойно глядя мне в глаза. Вот уж не ожидал от провинциального актёра такой проницательности. С другой стороны, хорошо, что умный. С дураками наплачешься. Если согласится – значит, циник. Размолотит Катино сердечко, не почешется. Если откажется, тоже неплохо. Обида на Катю улеглась. Мне расхотелось ей мстить. Я даже повод не мог вспомнить. Взъелся чего-то, и понесло. Идея наёмного искусителя – глупость жуткая и блажь. Сейчас Некрасов откажется, понял я с облегчением.