Весь Виктор Телегин
Шрифт:
Адагамов проглотил возникший в горле комок.
– Хочу.
– Ну, вот, – комиссар улыбнулась и присела на корточки рядом с ним. – Это разумно, Рустем.
Света придвинулась к заключенному, заглянула в изможденное лицо. Ноздри Адагамова уловили запах шанели.
Он отвел глаза.
– Рустем, где прячутся берлогеры?
Если бы она ударила его, или даже поцеловала, он не испытал бы такого шока. Путин все знает.
– Какие берлогеры?
Лицо Изивановой вновь стало жестким. Она
– Не притворяйся идиотом, берлогер.
Комиссар заходила по камере. Туда-сюда. Как маятник. Адагамов наблюдал за ней расширенными от страха глазами.
– Что ты делал на территории ЛОНа?
– Я… Я заблудился, – едва слышно выдавил заключенный.
– Врешь!
Комиссар метнулась к Адагамову и сходу – сильно и точно – ударила его ногой в пах. Рустем взвыл, заваливаясь на бок. Комиссар схватилась за кобуру. Нахмурила лоб.
– Я имею полномочия убить тебя прямо здесь, берлогер.
Адагамов не слышал, корчась на полу от всепоглощающей боли. Света остановилась, принялась рассматривать наманикюренные ноготки, ожидая, пока боль отпустит заключенного. Когда тот перестал вопить и сел, бледный, как полотно, лицо комиссара уже приобрело «доброе» выражение.
– Давайте не ссориться, – весело сказала она (Рустем отметил про себя, что слышал эту фразу в каком-то фильме). – Ведь вы не хотите, чтобы вас били?
– Не хочу.
– А я не хочу вас бить.
– Рад слышать, – отозвался Рустем: пройдя через ад, он стал смелее.
Света вновь присела рядом с ним на корточки.
Глаза Адагамова непроизвольно скользнули по сиськам комиссара, выглядывающим из декольте. Это не осталось незамеченным.
– Хочешь меня чпокнуть? – мурлыкнула комиссар.
– Ты только что разбила мне яйца, – выдавил Рустем, не в силах оторвать взгляд от сисек Изивановой.
– Действительно, разбила, – согласилась Света, по – подростковому хохотнув. – А если так.
Она подалась вперед и окунула лицо Адагамова в свои сиськи. В океан своих сисек. Он вдохнул запах холеного женского тела, имперского тела, изнеженного ваннами из сливок и шампанского. Тела федерального комиссара. Тела, пользовать которое (по слухам) дозволено только лично Путину.
– Эге, а говорил, разбила яйца.
Рука Светы нащупала поднявшийся хуй Адагамова, подрочила через брюки. Рустем застонал, лизнул сиськи.
Света сразу отстранилась.
– Скажи.
Адагамов смотрел на сидящую перед ним женщину – зеленоглазую, пышногрудую, холеную имперскую шлюху.
«Женя»- пришло в голову имя, и он тут же вспомнил все. Захваченный китаезами поезд, убийство Навального, крах затеи Гельмана, мрачный потолок Берлоги (не даром их прозвали берлогерами), и ее – Женю Чирикову, тощую, изможденную, нелепую.
Если он скажет комиссару все, Берлогу зальют напалмом, и все они сгорят: добродушный толстяк – Гельман, порывистый Удальцов, глупышка – Кичанова, умница – Венедиктов, чудак – Кашин, старый мудрец Касьянов. Сгорит и Женя.
– Ты разбила мне яйца, тварь, – едва слышно простонал Рустем.
– Что?
Он повторил, с вызовом глядя ей в глаза.
– Значит, не хочешь по хорошему?
Адагамов не ответил.
– Ну что ж.
Комиссар поднялась.
– Рыков! Эй, Рыков, пойдите сюда.
Пункт 15
15 сентября 2017 года
Труп Адагамова едва виднелся из колченогой ржавой ванны, наполненной колотым льдом.
Комиссар Изиванова работала с бумагами. Люминесцентная лампа делала ее лицо синеватым. Рыков сидел в низком продавленном креслице, крутя в руках наградной ПСМ.
– Свет, – скучающим голосом протянул он.
– Заткнись, Костя, – комиссар недовольно повела плечом. – Мешаешь.
Она взяла из пачки листок бумаги.
«Дивизия Особого Назначения «НАШИ». Комдив Василий Якеменко» – оттиснуто в левой верхней части листка золотистой имперской вязью.
Света на секунду задумалась. Послюнила красный карандаш.
«Краткий очет об праделаной работе.
11 сентября 2012 года в 17. 00 бойцами дивизии Федоровым и Грыуз в районе Лагиря Особого Назночения пойман берлогер Рустем Адагамов. К берлогеру были преминены все пологающиеся процыдуры и мироприятия, но он не пошел на сотрудничество. В связи с чем были приняты меры.
Федеральный комиссар Светлана Изиванова.
Подпись подтверждаю Комдив Якеменко».
Света вытерла лоб.
– Закончила? – поинтересовался Рыков.
– Да. Теперь к Васе на подпись.
Дверь подвала отворилась, вошел комдив.
– Легок на помине, – ухмыльнулся Рыков, шутливо прицелившись в Якеменко.
– Убери эту штуку, бля, – недовольно буркнул комдив.
Рыков повиновался.
– Василий Григорьевич, подпишите.
Комдив подошел к столу, взял у Светы карандаш, не читая, завизировал бумагу.
– Все?
– Да, Василий Григорьевич.
Света упаковала документ в файл.
Якеменко сделал несколько гулких шагов по бетонному полу, замер у ванны.
– Вась, эта падаль уже подтаивать начала, – сообщил Рыков.
– Берлогер ебаный, – выдавил комдив, со злобой пнув ванну.
– Жаль, не удалось из него ничего выудить, – вздохнула Света.
– Значит, плохо выуживали.
– Плохо? – усмехнулся Рыков. – На нем живого места нет. Даже яйца расплющили. Хочешь, я выволоку его изо льда, поглядишь?