Шрифт:
Глава первая
Печаль черной вуалью окутала истерзанную душу Павла Устова. В последнее время неудачи мрачной тенью следовали по его истоптанным пятам. Похоронив на даче своего единственного верного друга – волнистого попугая Прошу, Павел присел на лавочку и глубоко задумался о превратностях судьбы. Покойный Прошка был говорливым попугаем, всегда удивлял своей четкой человеческой речью и, самое главное, имел огромный запас слов и выражений. Порой Павел даже выкладывал его непритязательные речи о борьбе за птичьи права в интернете и получал кучу лайков. Четыре года назад Устовым был куплен самый неказистый птенец на Птичьем рынке в Люблино. Чем понравился сей невзрачный попугайчик, он не мог толком объяснить. Если бы не пища из отборного
Пашкина благоверная не одобряла его увлечения птицей, постоянно жестко пилила за жалкие гроши, которые он получал на нелегкой полицейской службе, и упрекала за элементарное отсутствие квартиры. Съемная же квартира пожирала более половины Пашкиной жидкой получки и жалкое, нищее существование семьи однажды окончательно ее достало. Когда жена ушла жить к матери, Устов взял на руки Прошку и внезапно заметил опухоль на его худеньком тельце с резко выступающим килем. Судя по имеющейся в компьютере обширной информации по уходу за попугайчиками, диагноз не сулил ничего хорошего. Липома быстро прогрессировала и однажды Прошка печально проскрипел:
– Пррохор не хочет умиррать!
А тут еще и начальство поперло Устова со службы за якобы жестокое избиение крутого мажорчика, которой был задержан за распространение наркоты. Попытка как-то оправдаться за вынужденный хуг распоясавшемуся мерзавцу привела к тому, что рассвирепевший жирный полковник полиции указал Павлу на дверь. Печально уходя из высокого кабинета, Устов все еще слышал его истерические вопли:
– … и с кем мне приходится работать? Безобразие! Сына уважаемого человека, да кулаком по морде! Вали Савин быстрей отсюда, пока на тебя не завели уголовку. Форму, личное оружие и жетон сдать сегодня!
Вернувшись в однушку, Павел увидел в клетке закоченевшее тельце Прошки, лежащее вверх лапками. Липома тесной удавкой задушила его любимого попугая, и тоска горькой слезой сбежала по его запавшей щеке.
Похоронив попугайчика, бывший полисмен отправился в Люблино. Пустующая клетка мрачно и укоризненно внушила ему, что ей нужен новый жилец. Так у Павла появился новый постоялец – попугай славной породы жако, которому он придумал громкое, редкое, но благородное имя – Федул.
Поиски работы в интернете привели Устова в торговый центр «Ошан», который его маленький племянник называл смешно – «Ушан». Обязанности главного секьюрити были до удивления просты: обеспечить посменную охрану объекта; контроль за сохранностью товара и имущества; разруливать конфликты, возникающие среди посетителей и покупателей; в случае нарушения правопорядка вызывать полицейский наряд; обеспечить оповещение и четкую эвакуацию людей из торгового центра в случае пожара, теракта, а так же организовать грамотное использование средств пожаротушения в случае возгораний. Оклад оказался даже выше, чем у нижних полицейских чинов, к которым совсем недавно относился и лейтенант Устов. Его кандидатуру на должность директор «Ошана» тут же утвердил, поскольку бывшие полицейские с опытом работы на дороге не валяются.
Федул демонстрировал все более потрясающие успехи в упорном освоении русского языка. Порой, наклонив голову и глядя на хозяина с высоты его плеча своим черным глазом, попугай внимательно вслушивался в слова и предложения, которые ему диктовал Устов. К матерным словам Павел относился крайне отрицательно, поскольку его всегда коробил этот оскорбительный лексикон воров,дебилов, убийц и прочих преступников, с которыми его часто сталкивала судьба во время неблагодарной полицейской службы. Поэтому Федул выражался чисто интеллигентно, четко выговаривая слова и предложения. Единственным недостатком его речи была двойная «р». Забавным эпизодом, который несколько развеселил мрачного от невезухи Устова, был визит подвыпившего хозяина
– Сколько можно ждать? Это я, Степан! Пришел за баблом.
В ответ Степан услышал скрипучее:
– Кто явился, не перрекррестился? Дверь закррыта! Вали отсюда, пока у меня настрроение!
Ошеломленный пришелец вышел из себя:
– Что, не узнаешь? Это же я, Степан! Пришел за ежемесячным баблом. Открывай!
Четкий ответ не заставил себя ждать:
– Степан? Опять рраспукался! Дышать нечем! Посторронним вход запррещен! Вали-ка по-хоррошему, а то получишь пендаля.
Срочно вытирающийся полотенцем Устов подбежал и открыл дверь. В квартирку ввалился возмущенный Степан и грязно выругался. Павел указал на клетку с довольным попугаем и, улыбаясь, объяснил, что все, что слышал Степан Алексеевич выдал Федул. Хозяин квартиры заинтересованно подошел к клетке и протянул палец, пытаясь дотронуться до гордого жако. Это действо было с его стороны глупым и опрометчивым. Федул резко, с вывертом, тяпнул так, что Степан дико взвыл и заорал:
– Ааа! Делаешь людям добро, а тебя встречают оскорблениями и нанесением легких травм. Я и так тебе, по доброте душевной, дважды прощал задержку оплаты, а ты заводишь в моей квартире всяких гадких пернатых. Не квартира, а птичник какой-то!
Устов протянул хозяину несколько тысячных и, почувствовав хрустящее в руках, Степан стал быстро успокаиваться:
– Ну вот, поскольку ты из мусоров, нынче не будем ссориться. А где твоя жинка? Свалила небось к своему хахалю? Глубоко сочувствую.
У Павла отчаянно зачесались руки, но он с трудом сдержался. Нынче непросто найти квартирку по дешевке, да еще и в черте Москвы.
В отличие от него, Жако наклонил голову и проскрежетал:
– Вали отсюда! Ныне у тебя на лбу написано, помррешь на днях, как пить дать. Пррощай пукальщик! Всю хату прровонял!
Распрощавшись с неприятным хозяйчиком, Устов насыпал корм попугаю и быстро, по– военному, собрался на работу, одевшись в спецовку. На прощание, внимательно и критически взглянул на своего любимца. Попугай, наклонив голову и глядя на хозяина черным глазом, задумчиво проскрипел:
– Метрро «Киевская», терракт, опасно! Будь насторроже!
Если бы Павел знал, что слова попугая окажутся пророческими, он бы в этот ненастный осенний день не сунулся в метро.
Глава вторая
Устов запер обшарпанную дверь и поспешил к ближайшей маршрутке. Жирная слякоть норовила забраться в высокие берцы и намочить ноги. Дул сильный пронзительный ветер. Добравшись до ближайшего метро, Устов схитрил. У него сохранилось старое удостоверение работника полиции, и он легко прошел сквозь частокол турникета через служебный проход. Разношерстный гудящий людской поток крепко подхватил молодого человека и, с размаху, втиснул его в безразмерный вагон электропоезда.
Плотная толпа ритмично покачивалась в такт движения, и Павлу все же удалось почесать нос, чтобы не чихнуть. На станции «Киевская» ожидающая поезда другая толпа готовилась штурмом взять переполненные вагоны, и Устову чудом удалось вырваться на сверкающий простор станции метро. Ничего не поделаешь: час пик – не халам-балам.
Внезапно Павел оглянулся и четко разглядел в толпе две странные черные фигуры. Скорее всего, это были мусульманки в характерных темных балахонах и платках. Незнакомки осторожно продвигались к платформе, переполненной людьми, и в их судорожных движениях было нечто необычное. Устову вдруг вспомнились грозные прощальные слова попугая, и он моментально связал их воедино, с присущим ему чувством опасности, которое не покидало его еще в лихие годы службы в спецназе. Видимо заметили его пристальный взгляд и занервничали. Раздался мощный взрыв, затем другой и все заволокло едким дымом. Взрывная волна навалилась, швырнула Павла на мраморный пол, и он ощутил сильнейшую боль в груди. Сквозь душераздирающие крики и стоны пораженных людей, его кровавое сознание сначала сузилось, затем превратилось в черную точку и угасло.