Вещи, которые остались после них
Шрифт:
В ту ночь, лежа в постели, я вслушивался в разговоры. Сначала говорили вещи (тихими голосами), а потом люди, которым эти вещи принадлежали, отвечали (чуть громче). Иногда они заводили разговор о пикнике на Джонс-Бич — крем от загара с запахом кокосового ореха и Лу Бега, [18] поющий «Мамбо номер пять» с компакт-диска в проигрывателе Миши Бризински. Или они рассуждали о фрисби, плывущих под небом, преследуемых собаками. Порой обсуждали детей, ковыляющих по мокрому песку в шортах или купальных костюмах. Матери в купальниках, заказанных по каталогу «Лэндс энд», шагали рядом с ними с белой нашлепкой на носу. Как много детей в тот день потеряли маму-хранительницу или бросающего фрисби отца? Это математическая
18
Лу Бега — современный певец, родился в Германии, сын уроженки Сицилии и угандийца. Его песня «Мамбо номер пять» стала глобальным хитом в 1999 г.
Я помнил, как Брюс Мейсон дул в свою раковину и провозглашал себя Повелителем мух. Как Морин Ханнон однажды сказала мне (не на Джонс-Бич, не во время того разговора), что «Алиса в стране чудес» — первый психоделический роман. Как Джимми Иглтон на работе, где-то во второй половине дня, доверительно сообщил, что у его сына проблемы с учебой, а вдобавок он еще и заикается, две проблемы по цене одной, и парню понадобятся репетиторы по математике и французскому, если он хочет в обозримом будущем закончить среднюю школу. «До того, как он сможет рассчитывать на скидки, полагающиеся членам ААПЛ [19] при покупке учебников» — вот как сказал Джимми. В ярком послеполуденном свете на его бледных щеках проступала щетина, словно утром он воспользовался тупой бритвой.
19
ААПЛ — Американская ассоциация пожилых людей — общественная организация, объединяющая тех, кому за пятьдесят.
Я уже засыпал, но от слов Иглтона разом проснулся, потому что вспомнил: этот разговор произошел перед самым одиннадцатым сентября. Может, за несколько дней. Может, в пятницу накануне, то есть в последний день, когда я видел Джимми живым. И этот малый, с заиканием и проблемами с учебой… его зовут Джереми, как Айронса? Конечно же, нет. Конечно же, мой разум (иногда с ним такое случается) играет в свои маленькие игры, но имя похожее, это точно. Скажем, Джейсон. Или Джастин. Поздней ночью человек склонен к преувеличениям, и я, помнится, подумал, что сойду с ума, если окажется, что мальчика зовут Джереми. Соломинка, которая сломает спину верблюда.
Где-то в три ночи я вспомнил, кому принадлежал кубик из прозрачной пластмассы со стальным центом внутри — Роланду Абельсону, который работал в отделе задолженностей. Роланд называл этот кубик своим пенсионным фондом. Это у Роланда была привычка говорить: «Люси, тебе придется кое-что объяснить». В один из вечеров осени 2001 года я видел Люси в шестичасовом выпуске новостей. Мы встречались на одном из пикников компании (наверняка на Джонс-Бич), и я еще подумал тогда, какая она симпатичная. Но вдовство облагородило эту симпатичность, превратив в строгую красоту. Во фрагменте выпуска новостей она говорила о муже как о пропавшем без вести. Не называла его мертвым. И если он жив, если он вернется, ему «придется кое-что объяснить». В этом сомнений быть не могло. Но разумеется, кое-что объяснять пришлось бы и ей. Женщина, которая в результате массового убийства превратилась из хорошенькой в красавицу, конечно же, должна объяснить, как такое могло случиться.
Я лежал в постели, и мысли обо всем этом плюс вспоминания о шуме прибоя на Джонс-Бич и летающих под небом фрисби вогнали меня в жуткую тоску, которая закончилась слезами. Но, должен признать, та ночь стала для меня и уроком. Я начал понимать, что вещи, даже такие безделушки, как цент в пластмассовом кубике, с течением времени могут становиться значимее, тяжелее за счет прибавления веса разума. Математической формулы вроде тех, которыми пользуются в страховых
Это вес разума.
На следующее утро я собрал все вещи и нашел еще одну, седьмую, под диваном. Миша Бризински, который занимал соседнюю со мной клетушку, держал на столе кукольную пару Панча и Джуди. [20] Из-под дивана я вытащил Панча. Джуди найти не удалось, но мне хватило и ее супруга. Эти черные глазки повергли меня в страх. Я вытаскивал куклу из-под дивана, с отвращением глядя на полоску пыли, которая тянулась за ней. Вещь, которая оставляет такой след — настоящая, вещь, обладающая весом. Никаких сомнений.
20
Панч и Джуди — горбун Панч с крючковатым носом, воплощение оптимизма, и его жена Джуди, неряшливая и нескладная, — герои традиционного уличного представления, которое появилось в Англии во второй половине XVII в.
Я сунул Панча вместе с остальными вещами в маленький стенной шкаф рядом с кухней. Там они и остались. Поначалу уверенности в этом у меня не было, но они остались в стенном шкафу.
Моя мать как-то сказала мне: «Если мужчина вытирает зад и обнаруживает на туалетной бумаге кровь, то следующие тридцать дней он будет срать в темноте и надеяться на лучшее». Этим примером она иллюстрировала свою уверенность в том, что краеугольный камень мужской философии — «если что-то игнорировать, глядишь, и рассосется».
Я игнорировал вещи, которые нашел в своей квартире, надеялся на лучшее. И все действительно стало пусть немного, но лучше. Я редко слышал голоса, шепчущиеся в стенном шкафу (только глубокой ночью), но при этом поисками нужной мне информации все чаще и чаще занимался вне дома. К середине ноября я целыми днями пропадал в Нью-Йоркской публичной библиотеке. И уверен, что вместе со своим верным ноутбуком намозолил глаза львам у входа.
А потом, перед самым Днем благодарения, [21] выходя из дома, я вновь столкнулся с Полой Робсон, девой, попавшей в беду, которую я спас, нажав на кнопку сброса ее кондиционера. Она как раз шла домой.
21
День благодарения — национальный праздник США, отмечаемый в четвертый четверг ноября.
И совершенно спонтанно — будь у меня время подумать, убежден, ни единого слова не слетело бы с моих губ — я спросил, не могу ли пригласить ее на ленч и за едой кое о чем поговорить.
— Дело в том, что у меня проблема. Может, вы сумеете нажать на мою кнопку сброса и вернуть меня в исходное положение, чтобы вновь запустить мой мыслительный процесс.
Мы стояли в вестибюле. Педро, швейцар, сидел в углу, читал «Пост» (и ловил каждое слово, я в этом не сомневаюсь, для Педро спектакль с участием жильцов дома, где он работал, был самым захватывающим дневным зрелищем). Она одарила меня улыбкой, приятной и нервной.
— Полагаю, я у вас в долгу, но… вы знаете, я замужем?
— Да, — ответил я, не добавив, что ранее она протягивала мне для рукопожатия левую, а не правую руку, так что не заметить обручального кольца я просто не мог.
Она кивнула.
— Вы наверняка пару раз видели нас вместе, но он был в Европе, когда у меня случилась беда с кондиционером. Сейчас он тоже в Европе. Его зовут Эдуард. За последние два года в Европе он провел больше времени, чем здесь, но хотя мне это не нравится, я хочу, чтобы у нас сохранялась крепкая семья. — Она помолчала, а потом, словно вспомнив, добавила: — Он занимается экспортно-импортными операциями.